Знакомство. Татьяна Стекольникова

назад, но предательская рубаха в очередной раз стреножила меня, я слетела с проклятых ступенек, оставив на них свои восточные тапки, и во весь рост растянулась на полу. При этом я не переставая голосила. Кот, вцепившийся мне в волосы, удачно аккомпанировал, завывая где-то в районе затылка. Нас с котом накрыло пеньюаром, и мы сразу замолчали. В тишине кот отцепился от меня и растворился в складках батиста. Еще секунду было тихо, потом послышался топот бегущих ног, голоса. Открылась и закрылась дверь. Я лежала под пеньюаром и думала, как поступить – встать и явить себя народу или уж продолжать изображать сугроб. И еще я думала, что вечно влипаю в истории, и то, что происходит сейчас, в очередной раз доказывает, что спокойная жизнь не для меня.

      2. Я узнаю, как меня зовут

      Я продолжала лежать на полу, накрытая белым батистом с кружавчиками и зажмурившись так, что ныли зубы. Надо мной летали голоса. Прямо хор из античной трагедии… Тут чьи-то руки подняли меня и поставили на пол. Воцарилась тишина, а потом хор дружно заревел: «А-а-а-а!». И я открыла глаза. Понятно, почему они так орали – даже при мутном рассветном освещении было видно, что одежда на мне перепачкана кровью, как и руки. Ага, значит, мужика укокошили совсем недавно… – подумала я некстати. А что в моей ситуации было бы кстати?

      Хор замолчал, как будто им управлял невидимый дирижер. На меня уставились три пары глаз: высокая черноволосая тетка в чем-то широком и вишневом, рыхлая бесцветная девица в таком же, как у меня, батистовом сугробе и еще одна, одетая явно в форму горничной – черное длинное платье и белый фартук.

      – Здрас-с-с-те! – приветливо сказала я не моим, каким-то писклявым голосом. – Где тут у вас можно руки помыть? И во что-нибудь переодеться?

      Вишневая тетка проделала руками движение, которое я определила, как всплеск рук. Читали старые романы? В них дамы без конца всплескивают руками. В жизни мне этого не приходилось видеть, но, глядя на тетку, я поняла, что она сделала именно это – всплеснула руками.

      – Анна, – строго сказала она. – Что с тобой?

      Затем последовало много французских слов. Я не знаю французского, но охотно слушаю французский шансон, а в молодости вообще обожала Дассена, поэтому французскую речь узнала, хотя не поняла ни слова. В школе и в институте я учила английский, и уж если так надо говорить не по-русски, то с запинками и медленно могу изъясняться на языке Шекспира. Все это я изложила дамам. Я говорила, а троица медленно и осторожно отодвигалась от меня, пока не уперлась в кроватный постамент.

      – Да, кстати! – я решила, что надо поставить их в известность насчет трупа. – А на кровати убитый человек…

      Не успела я договорить, как две из трех дам лежали на полу, изображая обморок. Притворялись! Я заметила, как осторожно они опускались на пол. Вишневая перешагнула через лежащих и поднялась по ступенькам к кровати. Мне бы ее самообладание! Или она тоже – девушка с веслом? Дама опять произносит что-то по-французски.

      – Мадам,