В знакомом сквере до Черного наконец дошло, что Михаил страшно напуган. Он молча присел рядом. В таком состоянии у человека очень неустойчивая психика. Неловкое движение, неудачная фраза да просто неуместная с его точки зрения улыбка или какая иная гримаса могут сразу вызвать неприятие. И все – разговор закончится, не начавшись.
Михаил молчал недолго.
– Понимаешь, мы обречены!
– Обречены?! – не понял Черный.
– Ну да… – Миша яростно потер лицо. – Нас продали. Понимаешь? Продали!
– Кто?
– Создатели. Они сначала создали нас, а потом бросили. Ушли. Но сохранили права на Землю.
Черный несколько мгновений переваривал шокирующую новость, а потом потребовал:
– Рассказывай…
Седой торчал на кухне и пялился в экран маленького телевизора, на котором какой-то кретин вещал на всю страну о возрождении тысячелетней Руси и христианских ценностях. Хотя любому нормальному человеку уже давно было ясно, что такое государственное образование, как Россия, кончилось и единственное, что можно сделать, – это продать все, что только можно – от ржавой «копейки» до, скажем, Магнитогорского металлургического комбината, – и валить отсюда в нормальную страну, в которой априори не может быть никаких перестроек, ускорений и всяческих кризисов.
– Привет, – равнодушно поприветствовал он Михаила, – чего пришел?
– Так я это… – неловко начал тот, – спросить хочу.
– Валяй!
– А ты не можешь дать мне точные координаты места, где, ну, та тарелка под землей была?
Седой молча поднялся и вышел из кухни. Спустя минуту появился вновь и небрежно швырнул на кухонный стол автомобильный атлас.
– Другой карты нет, извини. Открой страницы семнадцать – восемнадцать.
Михаил послушно раскрыл атлас. Он не ожидал, что Седой вот так просто решит пойти навстречу. Думал, что его придется уговаривать, придумывал разные причины, по которым ему (ну конечно, как Регистратору) просто необходимо знать точные координаты той операции. А Седой даже не спросил ничего.
– Верхний правый угол – лесной массив, вот вся нижняя треть, от просеки и до озера, и есть то место, где расположена база. Уж не знаю, по каким учетам она проходит – военным или, скажем, госрезерва.
– А как вы про нее узнали?
– У нас свои способы, – уклончиво ответил Седой.
Михаил задумчиво потер лоб. Что-то не складывалось. Похоже, столь спокойная реакция Седого на его просьбу была вызвана не неким, пока еще мало понятным законом баланса, от которого Седой и плясал все это время, а просто тем, что ему отчего-то стало на все наплевать.
– Слушай, а чего случилось-то?
Седой отвел взгляд от «говорящей головы» на экране и насмешливо посмотрел на Михаила.
– Что