Национальная черта – «скупость», говорите? О щедрости и отзывчивости Фаины Раневской ходили легенды! Если кого «не из лиц духовного звания» и обозначать «бессребреником», так это именно её. Многие представители мира Искусства утверждали, что самый обычный человек мог обратиться к ней на улице, в транспорте – попросив денег… и получить их – просто в дар.
По сохранившимся воспоминаниям Раневская жила более чем скромно – и при этом ссужала, давала в долг деньги многим коллегам по актёрскому цеху. В большинстве случаев – даже потом об этих долгах и не вспоминала. Снисходительно относилась к тому, что многие её знакомые – и даже домработница! – банально её обкрадывают и обманывают.
Да при этом ещё и выдавая философские «обоснования»: мол, видать, этим людям материальные блага более необходимы, чем ей. В дневниках обмолвилась: «Я знаю, что надо отдавать, а не хватать. Так и доживаю с этой отдачей (…) Поняла, в чём моё несчастье: я (…) «бытовая» дура – не лажу с бытом! Деньги мешают и когда их нет, и когда они есть. (…) Вещи покупаю, чтобы их дарить. Одежду ношу старую, всегда неудачную».
А к этому утверждению – куча на первый взгляд мелочей, доказывающих, что это вовсе не обычная для среды «гениев» привычка удачно покрасоваться на публику. Например, из воспоминаний современников: «Раневская всю жизнь спала на узенькой тахте. Приобретённую однажды шикарную двуспальную кровать подарила на свадьбу своей домработнице Лизе».
…При этом лишь финансовыми дарами альтруизм Раневской явно не ограничивался. Практически никогда не прося ничего для себя самой – не могла отказать в просьбе «похлопотать» за кого-то. Чем многие беззастенчиво пользовались, иногда ставя при этом Раневскую в «идиотское положение». Широко известен такой, к примеру, эпизод. Раневская позвонила ректору Театрального училища имени Щепкина и стала просить за «юное дарование»: «Проследите лично, он – настоящий самородок, не проглядите, пожалуйста…»
Собеседник исполнил просьбу, проследил лично… Однако остался крайне недоволен «заявленными» талантами. Перезвонил Раневской, начал очень мягко, издалека. Та его резко обрывает: «Ну как? Говно? Гоните его в шею, (…) Я так и чувствовала (…) Но вот ведь характер какой, меня просят посодействовать и дать рекомендацию, а я отказать никому не могу!»
Хотя, в основном, просьбы окружающих чаще всё же ограничивались лишь «банально финансовыми».
Нельзя сказать, чтобы у Фаины Георгиевны прогрессировала некая «денежная фобия». Нет, порою она как никогда остро чувствовала нехватку денег. Но опять – не во имя их самих! «Просто деньги» – не могут дать ничего из того, что может дать общение с близкими по духу людьми. «…Буду думать, где достать деньги, чтобы отдохнуть во время отпуска мне, и не одной, а с П. Л… Перерыла все бумаги, обшарила все карманы и не нашла ничего похожего на денежные знаки…» – обречённо констатирует в дневниках. И тут важно, что «П.Л.» – это Павла