Суеверным он был частично – знал пару хороших примет и верил исключительно в них.
Да и работать в следствии можно только в выходные, это проверено. Здание УВД, нет, не пустует, но находится в некотором анабиозе, посетителей нет, телефоны молчат. Жизнь теплится лишь в дежурной части. Кое-кто из коллег обязательно заглянет, но, во сколько – каждый выбирает сам, и будничного столпотворения и аврала не происходит. Так и получается: неделю занимаешься срочными делами, в уикэнд – текущими. И на риторический вопрос, зачем нужна такая работа, все же есть ответ – она динамичная, непредсказуемая, любимая. Судьба, наверное.
Из стопки чистых протоколов выпало представление на звание майора с аккуратно наклеенной фотографией капитана Волкова – «мрачного мужчины в полном расцвете сил», – как говорила о нем Зиночка – секретарь следственного управления.
«Неужели и вправду, такой мрачный», – подумал Волков, разглядывая фото. Около месяца лежало, наверное, представление, то затеряется, то руки не доходили в кадры занести.
Телефонный звонок оторвал следователя от кипы документов. Кто придумал эти мобильные? Не так уж и плохо жилось раньше без них. Теперь, вот, найти человека, бесцеремонно ворваться в его жизнь – дело нажатия нескольких кнопок.
«Костя Сомов вызывает». Ожидавший увидеть на определителе имя супруги или кого-то из родителей, Волков насторожился. С Костей раньше они были коллегами и приятелями. С тех пор, как последний уволился из розыска и появлялся в поле зрения крайне редко, все, что с ним связывало раньше, вызывало чувство досады и вины. Иногда, то, что мы могли сделать, и не сделали, мучает, как мучил бы совершенный неверный поступок.
Отвечать не хотелось, но телефон настаивал.
– Слушаю.
– Волков? Волков, приезжай… сейчас же! Я боюсь. Боюсь. Я не хочу умирать, слышишь? Ты меня слышишь? Снова везде камни. Будь прокляты эти камни! И ты будь проклят! Нен-навижу вас всех…
В трубку Костя кричал так, что ее пришлось немедленно убрать от уха. Голос пьяный, и это утром, в воскресенье. Однако не громкость заставила Волкова немедленно подняться из-за стола. Из телефона слышались ноты отчаяния и страха, которыми нельзя оказалось не заразиться.
– Я еду, я рядом, Костя, постарайся взять себя в руки. Ты один? Ты в доме? Алло? Костик?
Как в американском триллере, в самый важный момент в трубке послышались гудки. Следователь не стал перезванивать, засунув мобильный в карман, уже запирая за собой дверь рабочего кабинета.
Старенький форд ждал хозяина на полупустой парковке. Волков в очередной раз раздраженно ухмыльнулся, бросив взгляд на номерной знак. Красивым запоминающимся номером с пятью семерками, за который пижоны выкладывают кругленькие суммы, следователь был обязан случайной встрече с однокашником, служившим в ГАИ. От непрошенной услуги он упорно отказывался, но, в итоге, уступил, видя, что старый знакомый искренне огорчается и не понимает его.
Пробки перед выездом на кольцевую дорогу, о чудо, не оказалось, двенадцать километров по трассе и правый поворот. Волков был здесь лишь раз, но память не подвела. Неброская в елках дорога ведет к коттеджному поселку, спрятанному в лесу. Здесь уже не верится, что только-только гудела федеральная трасса в восемь полос.
«Зеленые тропы» – частная собственность» – предупреждала резная деревянная табличка при въезде. Домов двадцать, не больше, уединенно, экологично и рядом с городом, одним словом – достойно.
Чертов шлагбаум. Объясняться с охранником совершенно некогда. Автомобиль остается на обочине, а Волков бежит к приметному дому с бордовой крышей и необъяснимым разнообразием флюгеров в виде животных и птиц на крыше.
Эта гонка напоминает ему сон, когда пытаешься бежать, но едва выходит переставлять каменные ноги. Бежать сейчас получалось. Только ощущение бессмысленности спешки было почти осязаемым.
Приближаясь к солидному глухому забору с кирпичными колоннами, тридцатидвухлетний офицер уже прикидывал, как бы его преодолеть. Заметив, что ворота открыты и преграда отсутствует, на секунду в растерянности остановился. Или хозяин открыл ворота специально для него, или… Входная дверь, теперь уже видно, также распахнута. От нехорошей ассоциации у Волкова похолодели ладони. Но малодушничать он права не имеет.
В просторном дворе припаркована Костина излишне тонированная Тойота. Серебристый бок машины поцарапан. Волков бросил взгляд на закрытые и занавешенные окна двухэтажного особняка и с тяжелым сердцем поспешил внутрь.
– Костик! Костик!
Ответа не последовало, ни сразу, ни через несколько затянувшихся минут. Тишина. Но разве приходилось сомневаться? Волков знал, что опоздает, прыгая за руль еще в Москве. Он не верил, но почему-то знал, эта тишина была предрешена еще год назад в той самой странной квартире с также открытой настежь дверью.
Не признаваясь себе Волков готовился увидеть это, и… все же он оказался не готов. Его бездыханный товарищ, бывший офицер милиции, опер в свободном сером спортивном костюме,