ЛИРИКА
Владимир Высоцкий
Я не люблю
Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще —
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или – когда все время против шерсти,
Или – когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово «честь» забыто
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне, и неспроста —
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более – когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю.
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю!
ЛАБОРАТОРИЯ
Я, ценности и поступки
Эксперименты психологов показывают, что представление о своем Я определяет все наше поведение. При этом в образе Я особую роль играют наши личностные ценности. Психологи Марк Шнайдер и Ален Омото опросили в центре борьбы со СПИДом 116 добровольцев, почему те приняли решение помочь больным. 87 % сослались на связь этой работы с их ценностями. Как сообщают исследователи, многие из тех, кто помогал евреям во время Холокоста, объясняли свои поступки гуманистическими принципами и ценностями.
Зачем устраивать побег?
Психолог Курт Левин описал случаи из юридической практики, когда заключенные, которым сообщали о предстоящем досрочном освобождении из тюрьмы за хорошее поведение, совершали попытки к побегу за несколько дней до освобождения. По мнению российских ученых Е. Головахи и А. Кроника, такие нелогичные поступки связаны с тем, что после известия о скором освобождении в сознании заключенного формировалось множество новых актуальных связей и «освобождение» переживалось как происходящее «сейчас», то есть время предельно сжималось