Мысль о Тейзурге преследовала их, словно свистящий из щелей холодный сквозняк: а что, если его так и не поймают, если он, как не раз бывало в прошлом, опять переиграет своих противников?..
В те давние времена, о которых нынче помнят одни крухутаки, Тейзург захватил их, опутал паутиной своих заклятий и вморозил в ледяные колонны в стране вечных снегов, во владениях Дохрау – в отместку за расправу над Стражем Мира. Сколько тысячелетий напролет их терзали кошмарные наваждения, они сами не ведали. Полтора года назад он расколдовал их, и тогда начались мучения наяву. Теперь все это позади, при дворе Повелителя Артефактов они живут в тепле и сытости – но можно ли сказать, что они в безопасности и никогда больше не повстречаются с Тейзургом? Ох, вряд ли…
– Помнишь того шамана, который подобрал нас в тундре? – с печалью в голосе спросил Монфу. – Вот кому хорошо! Святой человек, у которого нет врагов.
– Да уж, хорошо тому, кто живет без страха и в гармонии с миром, – согласился его товарищ, покосившись с привычным беспокойством на стрельчатое окно, залитое непроглядными чернилами ночи. – Сейчас он, наверное, сладко спит и уже третий праведный сон видит…
Куду ошибался: Салдун Заячья Лапа не спал. Он камлал над Серым Облаком. Женщина лежала на боку, свернувшись под медвежьей шкурой, поверх выпростана тощая седая косица. Синяк, который вначале был в пол-лица, почти исчез, ее правый глаз снова начал видеть, искалеченные пальцы постепенно заживали – Салдун хорошо лечил, к нему за этим издалека приходили. Только снять с гостьи чары до сих пор не смог, хотя старался вовсю.
Эти чары были похожи на белесую плесень, которая расползлась по ее душе. Что-то застарелое, не вчера появилось. Шаман чуял, что вывести их можно, однако не знал, как это сделать.
Откуда взялась Серое Облако – про то он никому не рассказывал. Уснул он однажды, и приснилось ему, что зовет его сам Дохрау. Заячья Лапа вышел из юрты и тотчас проснулся, а проснувшись, опять вышел из юрты. Весеннее солнце висело низко над горизонтом, в его лучах блестела вода и раскисали сугробы. На юге слоистой лиловой массой проступали в утреннем сумраке Сновидческие горы, с той стороны дул ветер. И еще что-то громадное надвигалось с той стороны… Рассмотрев, кто это, шаман испытал благоговейный ужас: к его стойбищу приближался кудлатый вислоухий пёс – выше оленя, выше юрты, а в зубах он, как показалось