Декер покачал головой.
– Сколько ему лет?
– Сложно сказать, а сам он не говорит. Возможно, сорок с небольшим. Возможно.
– Насколько крупный?
– Шесть футов и сто семьдесят фунтов[8].
– Поджарый или обрюзгший?
– Поджарый. Довольно жилистый, насколько я видела.
– Мой шурин был ростом с меня, строитель, и мог выжать от груди грузовик. Как Леопольд справился с ним?
– Амос, это часть расследования. Я не могу рассказывать.
Декер молча смотрел ей прямо в глаза.
Мэри вздохнула, яростно прожевала резинку и произнесла:
– Он сказал нам, что твой шурин был пьян и сидел за кухонным столом. Он ничего не услышал. Леопольд сказал, на самом деле он думал, это ты. По крайней мере, со спины.
«Он думал, что убивает меня, когда перерезал глотку моему шурину?».
– Я совершенно не похож на шурина.
– Сзади, Амос. И я говорю тебе, этот Леопольд с полным приветом. У него лифт из подвала не выезжает.
Декер закрыл глаза.
«И потом этот псих со сломанным лифтом в мозгах поднялся наверх, застрелил мою жену и задушил дочь?»
Он открыл глаза, когда Ланкастер поднялась со стула.
– У меня есть еще вопросы.
– Ну, у меня нет больше ответов. Я могу потерять значок уже за то, что пришла сюда и рассказала тебе все. Амос, ты и сам это знаешь.
Он тоже встал, возвышаясь над ней, человек-гора, маленькие дети могли бы в ужасе разбежаться от одного только его… присутствия.
– Мне нужно увидеть этого парня.
– Невозможно, – уже отступая, ответила Ланкастер, и тут заметила выпуклость у него на поясе. – Ты носишь оружие? – недоверчиво спросила она.
Он не опустил взгляда.
– Я вернул свое оружие, когда ушел из полиции.
– Я спрашивала не об этом. Кто угодно может купить пистолет. Еще раз. Ты носишь оружие?
– Если и так, закон этого не запрещает.
– Открытое ношение, – поправила она. – Но закон запрещает скрытое ношение, если только ты не сотрудник полиции.
– Оно не скрытое. Ты же его видишь, верно? Оттуда, где ты стоишь?
– Амос, это совсем другое, и ты это знаешь.
Он протянул руки, сдвинув запястья вместе:
– Тогда надень наручники. Забери меня и засунь в ту же камеру, куда вы посадили Себастьяна Леопольда. Можешь забрать мой пистолет – он мне не понадобится.
Ланкастер отступила еще на шаг.
– Только не надо давить. Дай нам сделать свою работу. У нас есть этот парень. Пусть все будет честно и справедливо. Это дело на смертный приговор. У него все шансы получить иголку.
– Ага, лет через десять, возможно. А на эти десять лет он получит дом с кроватью и тремя квадратными футами. А если он псих и его адвокат сможет подсунуть правильные бумаги, он отправится жить в симпатичную уютную психушку и будет читать там книжки, складывать пазлы, ходить на консультации и получать бесплатные лекарства, чтобы у него ничего не болело. Неплохо, с его-то нынешнего места. Я бы и сам согласился на такое.
– Амос,