Из вновь накатившей апатии ее вывел плеск воды – Акио опустился рядом и обнял ее сзади. Так же, как было на мидзуагэ вечность назад. Но теперь в его прикосновениях не сквозило вожделения. Бережные и нежные, они согревали и вливали силы в измученное тело.
Кожа горела от обжигающе горячей воды, словно Мию опустили в крутой кипяток. Особенно больно было пальцам – их жгло, будто огнем.
– Пожалуйста, – выговорила она, с трудом шевеля губами. – Слишком горячо…
– Вода едва теплая, Мия. Камни только заложили. Дай руки.
Ее кисть утонула в ладонях Акио. Сначала онемевшая кожа ничего не чувствовала, а потом в пальцы словно хлынуло жидкое пламя. Мия не сдержала крика.
– Терпи! Вторую руку!
Болезненному воздействию подверглись и ноги. К концу этих странных банных процедур девушка задыхалась, по лбу стекали капли пота. Она чувствовала себя измученной, но при этом – странное дело – более живой, чем до офуро. Скрюченные пальцы пусть неохотно, но слушались. Мию все так же невыносимо клонило в сон, но теперь это был нормальный сон больного на пути к исцелению, а не тяжелое забытье, подобное смерти.
– Положи здесь, – сказал Такухати, обращаясь к кому-то, кто был в комнате. – И приготовь мою постель.
Потом рывком встал и вынул Мию. После офуро воздух показался ей очень холодным. Она стояла, закрыв глаза, и покачивалась, пока Акио вытирал ее полотенцем. Он старался делать это нежно, но Мия все равно морщилась и стискивала зубы. Покрасневшая от горячей воды кожа болезненно отзывалась на любое прикосновение.
Мия запомнила урывками, как он нес ее на руках, завернув в шерстяное одеяло. Как растирал резко пахнущей травами мазью – сначала от нее стало холодно, а потом по телу словно прокатилась огненная волна. Как будил, поднося к губам Мии обжигающий, приторно-сладкий напиток.
– Выпей, и я отстану. Ну!
Она покорно пила, слишком измученная, чтобы самой что-то решать или спорить. Акио не выпускал ее даже на мгновение, и от этого было хорошо – легко и спокойно.
Мягкая постель. Сильные заботливые объятия. Темнота.
За окном вовсю светило солнце, но в спальне генерала благодаря опущенным ставням царил полумрак.
Акио лежал на футоне, сжимая в объятиях свою находку. После лютого напряжения прошлой ночи он тоже нуждался в отдыхе, но сон не шел. Он чувствовал на шее теплое дыхание маленькой гейши и против воли улыбался ласковой, совсем несвойственной ему улыбкой. Пожалуй, из всех приближенных и домочадцев Ледяного Беркута только Хитоми Такухати доводилось видеть эту улыбку на лице брата.
Попалась! Теперь никуда не денется.
Чуть не потерял ее.
Он зарывался лицом в волосы девушки, вдыхал сладкий, сводящий с ума запах сакуры. И старался не думать, что с ней было эти полторы недели. Кто бы ни обрезал ей волосы, Акио найдет ублюдка, чтобы убить. А если этот кто-то успел обидеть Мию, умирать он будет долго.
– Моя Мия.
Глава