Безусловно, претензии потомков рода Борджигин на ханский титул и верховную власть в чингисидских государствах в ущерб членам «золотого рода» воспринимались сторонниками легитимных монархов как попытки узурпации, несмотря на те благовидные поводы и предлоги, которые выдвигали потомки братьев Чингис-хана в попытке достичь трона [Владимирцов, 2002б, с. 439]. Однако впоследствии сторонники Борджигинов предприняли попытку post factum «реабилитировать», в частности, потомков Хасара, представив их достойными верховной власти – если не в силу династических прав и личных качеств, то по крайней мере за заслуги их родоначальника.
В позднесредневековой Монголии, особенно в тех областях, где наследственными правителями являлись потомки Хасара, сложился своеобразный культ почитания памяти этого брата Чингис-хана, воспевания его заслуг. Эта тенденция нашла отражение как в народном творчестве, так и в официальной историографической традиции. Сохранились средневековые монгольские предания о Чингис-хане, в которых его брат Хасар представлен могучим воином и метким стрелком из лука. Он поддерживает брата с самых ранних лет, сопровождает его в походах, воюет с колдунами, пытающимися причинить зло Чингис-хану; в частности, в походе на Китай Чингис-хан одерживает победу над огромным китайским войском при помощи одного лишь Хасара и двух собак! Однако неблагодарный хан то и дело несправедливо обвиняет младшего брата в разного рода грехах (покушении на свою власть, соблазнении своей дочери и т. п.) и подвергает длительному заточению [Беннигсен, 1912, с. 107–110] (см. также: [Цендина, 2007, с. 65–66, 212]).
Несомненно, в этих преданиях далеко не все было вымыслом: если роль Хасара в военных предприятиях Чингис-хана преувеличена, то подозрения в его адрес со стороны хана зафиксированы и в исторических сочинениях. Так, в «Сокровенном сказании» упоминается о том, что Чингис-хан, поверив наговорам влиятельного шамана Тэб-Тэнгри о намерениях Хасара отнять у него трон, приказал арестовать брата [Козин, 1941, с. 176; Кычанов, 1973, с. 96–97] (см. также: [Цендина, 1998, с. 30]). Сюжет же о дочери Чингис-хана, забеременевшей неизвестно от кого и на вопрос отца об отце ребенка ответившей, что она якобы «только один раз, да и то издали видела своего дядю Хавот-Хасара» [Беннигсен, 1912, с. 107], несмотря на явную фольклорность, также имеет историческую основу: в исторической традиции Хасару приписывают попытки ухаживать либо за старшей женой Чингис-хана, Борте, либо за младшей, Хулан [Золотое сказание, 2005, с. 32; Цендина, 2007, с. 172; Weatherford, 2010, р. 212] (см. также: [Почекаев, Почекаева, 2012, с. 23]). Тем не менее в народной памяти все обвинения Чингис-хана в адрес младшего брата сохранились как несправедливые, а его военные подвиги воспеты даже в ущерб славе самого создателя Монгольской империи [Цендина, 2007, с. 58–59].
Позднее подобные легенды были учтены монгольскими историками, целью которых было улучшить мнение о Хасаре (а следовательно – и его потомках) в памяти монголов. Неудивительно, что даже в ряде сочинений, авторы которых не принадлежали к сторонникам рода