Не было таких, кто бы не знал, что эта невзрачная речонка – государственная граница, откуда война началась. Но сейчас усталость, смертельная усталость гнала людей через мост на ночлег. И не много было охотников полюбоваться на этот рубеж. Что в нем особенного: мутная вода обмывает обломки взорванного бетона – только и всего! – играет в скрученной арматуре и резко меняет цвет, уходя в тень под мостом.
На войне и усталость плодит шутников. И сейчас тоже находились балагуры.
– Кто тут в зеленых околышах? Пограничной службе велено оставаться, окапываться! – развлекал людей артиллерист в темной от пота гимнастерке, рысцой трусивший рядом с орудием.
Притиснутый к перилам пожилой солдат раздражительно философствовал:
– Пусть теперь сами понюхают, какая она есть, фатальная.
«Тотальная?» – сообразил младший лейтенант Шустов, осторожно перегонявший на другой берег по скрипучему настилу свою спецмашину.
– Далече ли до Берлина, сестрица? – сострил Шустов, не изменяя твердо выработанной привычке задевать всех встречных девушек.
– Давай, давай! – отозвалась с хрипотцой регулировщица.
Славка Шустов только прищурился, узнав Дашу Лучинину. Ее лицо было нахмурено, обветренные губы потрескались, нежный пушок у розовых ушей казался седым от пыли. Вчерашние румынские солдаты тянулись без оружия восвояси, и Даша беспощадно оттирала их к перилам.
– Стороньтесь же, окаянные! Ваша война кончилась. Ведь сошьет Господь людей! – певуче выругалась регулировщица.
И вся она – в застиранной гимнастерке и узенькой юбчонке, знакомая младшему лейтенанту еще со времен Старобельска, от самого ее родного города, – показалась в эту минуту Шустову такой занятной, со своим хрипатым голоском, что он даже притормозил.
– Эй, гвардии курносая!
Но Даша, не взглянув, яростно отмахнулась флажком.
– Даша, Дашенька…
Только сейчас очнулась регулировщица и наконец увидела Шустова. Она рассмеялась, вспрыгнула на подножку, привычно козырнула.
– Вон куда вас определили!
– А куда, родненькая?
– Обомлеть можно – офицера посадили заместо шофера! Что, напросились?
– Так ведь – на спецмашину, понимать надо.
– Я и то думаю, нынче с полковником кто-то другой ездит, не Шустов, – язвила регулировщица.
В их вздорном препирательстве каждый без ошибки узнал бы поединок фронтового флирта, прерывавшийся на много дней по воле обстоятельств и снова возникавший в любой минутной встрече.
– А тебе, Дашенька, жаль меня? – поддразнивал молодцеватый офицер.
– Ох как жаль. Надолго вас доверия лишили?
– Говори лучше, где повстречаемся? В Бухаресте?
Неделю назад (еще до прорыва