«Ты так в глаза мои смотрела…»
Ты так в глаза мои смотрела,
А я к гипнозу не привык.
Привык я «щупать» дамы тело,
А не смотреть как дикий бык.
Пусть скажешь ты, что невоспитан,
Любви не знал и, видно, глуп.
А просто чувствами пропитан,
И не могу лежать, как труп.
Я ж не калека и не болен,
Кипит во мне огонь и пыл,
Любовью жаркой переполнен,
Я кладезь свежести и сил!
Когда я в обществе с тобою,
Я же не лезу раздевать,
Ну, а когда вдвоём, с любовью,
Что ж не отправиться в кровать?
Ты скажешь: «Пошлость и бездарность»,
Но разве это вправду так?
Интеллигенту в благодарность,
Всегда в лицо летит башмак.
С тобою был я мягкотелым,
Хотел красиво целовать.
Но ты «плевала в душу» смело,
А нынче начала «блевать»…
Ну, что ж, терпение иссякло,
Душа моя не «писсуар».
Коль от тебя уж так запахло,
Я говорю: «Оревуар»…
Ты много песен мне пропела,
Но непонятен твой язык.
Привык ласкать я женщин тело,
А не беседовать о них…
Александру Розенбауму
Усталые струны он тронул рукой,
Они зазвучали, нарушив покой.
И голос, знакомый и близкий до слёз,
Меня в Ленинград с Ашхабада унёс.
Мы вместе по Невскому тихо бредём,
И, вспомнив о многом, стоим под дождём.
Нам он не помеха, ведь Невский с дождём,
Как братья родные, так часто вдвоём.
Я в белые ночи с тобой погрущу,
И ту, что любил, наконец, отыщу.
Река серебром одарит всё вокруг,
Спасибо тебе, мой талантливый друг.
Кассета окончилась, голос угас…
Пора нам прощаться, я помню о Вас.
Ваш голос в душе остаётся всегда,
Звучаньем родным сквозь пургу и года.
Я помню со сцены Ваш голос и темп,
Натянуты нервы кассетою лент.
Концерт в Академии, жжёт Розенбаум!
Я в первом ряду аплодирую Вам.
Сейчас Фирюза Вам дарует поток,
Солдатов глаза, Вы кумир, полубог.
Я ж Ваш самолёт провожу в Ленинград,
Вас город заждался в объятья назад.
Откинусь на кресло и Вам подпою,
Нам будет не тесно на Невском в раю.
Канал Грибоедова, Мойка, музей,
Горжусь, что я тоже советский еврей.
«Халатик бархатный снимаю…»
Халатик бархатный снимаю,
Добираюсь до заветных мест,
Мы с тобой, в единое сливаясь,
Много можем сотворить чудес.
Нет, не пошло это, не развратно,
Чтобы жизнь земную сохранить,
Мы обязаны в единое сливаться,
И детей родной земле дарить.
И творенья