И мы были… и мы любили…. Валерий Роньшин

директриса ей вслед и погрузилась в свои грёзы. Потому что у всех людей – чтоб вы знали, мои маленькие читатели и читательницы – помимо своего ограниченного времени и своего ограниченного пространства, есть ещё и свои неограниченные грёзы. Вот Дора Борисовна и погрузилась в них с головой.

      И в этих грёзах она видела себя маленькой девочкой До; и в этих грёзах у неё была маленькая сестричка Ре; и мама с папой, конечно же, тоже были в этих грёзах… и подружки… и цветочки… и бантики… и куколки… и ещё много-много чего, в том числе и много-много времени.

      А потом времени становилось всё меньше, меньше, меньше… А когда Дора Борисовна вынырнула из своих грёз и посмотрела на свои часы, она увидела, что времени у неё не осталось вовсе.

      Как кабанчик Геночка обидел зайчика Димочку

      Егор Егорыч Егоров потерял под Курском правую ногу. Вместо ноги ему дали «старлея». «Дайте ещё и Героя», – попросил Егор Егорыч. «Не положено, – ответили ему. – Вы ведь только правую ногу под Курском потеряли».

      «Эх, надо было ещё и левую ногу под Курском потерять», – не раз впоследствии сокрушался Егор Егорыч.

      Вот так старший лейтенант Егоров на одной ноге и прошагал пол Европы и взял Берлин по приказу верховного главнокомандования. А в данный момент он шагал в магазинчик, чтобы по приказу жены Нюры взять хлебушка, маслица и кефирчик. А навстречу Егор Егорычу шли две старушки-ветеранши с бутылками шампанского.

      – Почём шампанское брали? – спросил у них Егор Егорыч.

      – Нипочём, – ответили ему старушки-ветеранши. – Нам забесплатно положено к Новому году, как ветераншам.

      – Так ведь и мне положено, – заволновался Егор Егорыч. – Я ведь во время войны ногу под Курском потерял.

      – Подумаешь – ногу он потерял, не велика потеря. Мы во время войны кой-чего поважнее потеряли, – захихикали старушки и пошли себе дальше с дармовым шампанским.

      А Егор Егорыч с «изменившимся лицом» – как писали в старинных романах – на дрожащей и подкашивающейся левой ноге вернулся домой; и тут же слёг от того, что положенное ему к Новому году шампанское оказалось почему-то ему не положено.

      Новый год между тем приближался к началу, а Старый год соответственно приближался к концу; а Егор Егорыч как слёг тогда с «изменившимся лицом», так с тех пор с этим самым лицом и лежал; бормоча то во сне, то наяву: «Я ногу под Курском потерял. Мне тоже шампанское полагается».