В день, когда семья Койелео начала есть Имраску, Лангис тайком нырнул в яму отхожего места семьи Койелео и укрепил ведро из ореха-кунбао прямо под дырой в полу, в которую справляли нужду все члены этой семьи. Всю неделю, пока тело Имраски исчезало в чревах семейства Койелео, Лангис еженощно менял заполненное ведро на пустое. Содержимое ведра он собирал в большой горшок с плотной крышкой, не упуская ни кусочка, ни капли.
Кости Имраски Лангис отыскал в псарнях семьи Койелео, где ими забавлялись свирепые псы и щенные суки; лишь немногие из осколков костей без следа сгинули в собачьих желудках. Кости Лангис также отправил в горшок. Смесь костей и экскрементов весила меньше, чем Имраска перед закланием, и Лангис, обратившись за советом к лесному оракулу, добавил в горшок акульей крови, гнилых дикобразьих шкур и голов со змеебойни, после чего счел, что приготовления его закончены.
В ночь полнолуния Лангис, облачившись в одежды из звериного пера и птичьей чешуи, выкопал на погребальной земле яму, в которой из содержимого горшка выложил фигуру с женскими отличиями, придав ей сходство с Имраской. Начертав на фигуре особые знаки, о которых ему за определенную услугу поведала слепая ведьма с болота, Лангис забросал яму землей, испражнился сверху и ждал весь следующий лунный месяц.
В положенный срок из ямы поднялась Имраска, такая же, как до съедения, только лицом темнее да дыханием смрадней, но не заботило это Лангиса. Радость его была недолгой. Стоило Лангису броситься в объятия возлюбленной, как пронзили его скрытые в зловонной плоти дикобразовы иглы, отравленные змеиным ядом и кровью акул. Вскрикнул Лангис, улыбнулся напоследок и умер, а тело его Имраска в себя вобрала – все, без остатка.
После пришла Имраска в дом семьи Койелео, и до рассвета кричали там женщины и мужчины, а громче всех – Кол Мойгол, отец семьи. Поутру никого из мужчин не нашли в доме, а женщины и дети все с ума сошли. Никто не осмелился искать пропавших мужчин, которых забрала Имраска себе на потеху. Стали жить в страхе перед ночью.
С той поры бродит в лесах Имраска, выходит порой к околицам людских деревень и зовет оттуда своего Лангиса. Иногда мужчины, что посмелее да поглупее, откликаются на ее зов, думая перехитрить убогую. Тех парней, что ложатся с нею, она привечает, но ни один из них не приходит потом домой.
Сказывают, плоть Имраски прирастает плотью обманутых ею мужчин. Когда мужчины все переведутся, Имраска примется за женщин, после них – за зверей, птиц и тварей морских.
Когда-нибудь Имраска поглотит весь мир и останется одна-одинешенька.
Всех съест.
Имраска
Bergatrollets frieri (скриптор Фредерик Канрайт)
– Ну, как успехи, доблестные мои искатели?
Принцесса горных троллей сидела в кресле перед камином, наблюдая за игрой огненных саламандр, и лениво поглаживала ворона, пристроившегося на резном подлокотнике.
Цверг