Жюри разместили в Лондонской таверне. Мы все спали в общем зале, прямо на столах, и постоянно находились под присмотром офицера, поклявшегося охранять нас. Не вижу причин скрывать настоящее имя этого человека. Он был умен, очень вежлив, услужлив и (что было отрадно услышать) весьма уважаем в Сити. Офицер отличался приятной внешностью: добрые глаза, завидные черные бакенбарды и прекрасный звучный голос. Звали его мистер Харкер.
Пока ночью мы ворочались в своих двенадцати постелях, кровать Харкера перегораживала дверь. На второй день, не чувствуя желания спать и увидев, что наш охранник сидит на своей койке, я присел рядом и предложил ему табаку. Когда рука офицера, тянувшаяся к табакерке, коснулась моей, его пронзила странная дрожь.
– Кто это? – воскликнул он.
Проследив за взглядом мистера Харкера, я, как и ожидал, вновь увидел фигуру второго из двоих мужчин, шедших по Пикадилли. Поднявшись и отступив на несколько шагов, я оглянулся на офицера. Тот был совершенно беспечен и произнес с веселостью:
– Мне показалось на миг, у нас тут тринадцатый присяжный без постели. А теперь вижу, что это игра лунного света.
Не пускаясь в объяснения, я пригласил мистера Харкера прогуляться со мной по комнате, а сам наблюдал за фигурой призрака. Тот на несколько минут замирал возле подушки каждого из моих собратьев-присяжных. Всякий раз он подходил к постели с правой стороны и всегда терял четкость, пересекая изножье следующей. По движениям головы казалось, что он лишь задумчиво смотрит на лежащих людей. Он не замечал ни меня, ни моей постели, стоявшей ближе прочих к кровати мистера Харкера. Дойдя до конца, призрак вышел из комнаты через окно, поднявшись по лунному лучу, словно по воздушной лестнице.
Следующим утром, во время завтрака выяснилось, что всем присутствующим, кроме меня и мистера Харкера, прошлой ночью приснился убитый.
Теперь я был убежден: вторым по Пикадилли шел покойный (если так можно выразиться), как будто бы тот сам засвидетельствовал это. И свидетельству его в реальности нашелся способ, к которому я не был готов.
На пятый день суда, когда выступление обвинителя подходило к концу, в качестве доказательства был представлен медальон с миниатюрным портретом убитого, пропавший из его спальни и найденный позже в тайнике убийцы. При допросе свидетель опознал эту вещицу, и ее вручили суду, после чего передали присяжным для осмотра. Когда чиновник в черном проходил мимо меня, фигура второго мужчины с Пикадилли стремительно выступила из толпы зрителей, выхватила у него миниатюру и отдала мне своими собственными руками, произнеся – прежде, чем я увидел лицо в медальоне, – тихим, глухим голосом: «Тогда я был молод и не столь бледен». Затем он прошел между мной и моим собратом-присяжным, которому я передал миниатюру,