Более семи десятилетий советский государственно-партийный аппарат и официальная советская историческая наука утверждали, что в 1917 году произошли две революции: сначала – буржуазная (Февральская), потом – социалистическая (Октябрьская); и что после Октябрьской революции советское общество успешно строило социализм. Поэтому советское общество долгие годы считалось социалистическим. Но в СССР многое, в том числе и основной закон – Конституция, было фикцией и имело только декоративное значение. То, что называли «Союзом свободных республик» – по-сути было империей, а «свободные республики» на самом деле являлись всего лишь ее провинциями и колониями. В СССР не было ни демократии, ни политических партий (КПСС на самом деле таковой не являлась, так как была стержнеобразующей частью государственной машины), ни свободных выборов высших органов власти, ни независимой от власти судебной системы. Также обстояло дело и с социализмом. В постсоветский период советское общество стали справедливо называть псевдосоциалистическим. Из этого определения, однако, нельзя понять, что же все-таки представляло собой советское общество, каким оно было?
Когда с окончанием Гражданской войны большевистское руководство начало сворачивать курс на «мировую революцию», лидеры большевиков стали всё больше возлагать свои главные надежды на возможность построения социалистического общества в одной стране. Однако, начав эксперименты по построению коммунизма в отдельно взятой стране, они – и прежде всего сам Ленин – быстро убедились, что в такой отсталой стране, как Россия, где нет необходимых экономических и культурных предпосылок, их идеалам и планам не суждено осуществиться. В России, как и предсказывали многие, все получалось совсем по-другому. Проводимая до марта 1921 г. политика «военного коммунизма» (национализация средств производства, подчинение экономики страны всеобщему плану, запрещение частной торговли, отмена денежного обращения, милитаризация труда и насильственное изъятие «излишков» продовольствия у крестьян) разрушила российскую экономику. Поэтому эту политику пришлось заменить так называемой «Новой экономической политикой» (НЭП). Ленин сам признавался, что: «На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное»[3]. Теперь и Ленину стало очевидно, насколько он ошибался, утверждая, что к концу 19-го века Россия достигла высшей стадии капитализма и созрела для построения социалистического общества. Большевикам приходилось, «сцепив зубы», всячески изворачиваться, оправдывая отклонения от истинного социалистического пути. Первые годы Ленин и его соратники считали свой оппортунизм вынужденной и временной тактической уловкой. На самом же деле их главной задачей стало удержание власти любой ценой,