Белым, красным с синевой,
Взгляд и душу восхищая,
Что теряется покой.
То сиянье сверху льется,
Переливами поет,
Вдруг цветным оно возьмется,
В бледно-белый перейдет,
На полнеба заиграет,
Заискрится, загорит,
Разноцветием сыграет
И куда-то улетит…
Вновь появится внезапно,
Но совсем в другом углу,
Разгораясь так азартно,
Это – чудо, я не лгу…
И стоишь ты, наблюдая
Эту сказку наяву,
Об одном всегда мечтая –
Дольше б жить в родном краю!
Про морозы
Дым с котельной вверх струится
Белым медленным столбом,
Лунный диск едва светится
Бледным матовым кольцом.
А мороз трещит, лютует,
Послабленья не дает.
Вот уж месяц здесь ночует
И рекорды свои бьет…
Днем за 40, ночью ниже,
Благо ветра нет совсем,
Птиц летающих не вижу,
Зверю трудно, трудно всем.
На крыльцо едва ты ступишь –
Заскрипит, застонет вдруг,
Всех жильцов в домах разбудишь
На три улицы вокруг…
А домам – им тоже трудно,
Сохраняют нам тепло,
Выглядят снаружи скудно,
Паром их обволокло…
А внутри – другое дело,
Как вошел, везде что Крым:
Раздеваемся мы смело,
На мороз с окна глядим,
Рассуждаем о погоде,
Про морозы говорим.
Нынче что-то жмет природа,
Мы тепла уже хотим,
Что пора уже немного
Послабленья нам послать.
Говорит синоптик строго:
«Вновь мороз, тепла не ждать»…
Немного о свободе…
Как мизерно мал человек
Пред нынешней властью продажною,
Печален и краток наш век,
Цена его просто бумажная…
А власть ни пред чем не стоит,
Что, впрочем, бывало и прежде,
И то запрещает, и то не велит.
Живем мы лишь верой, надеждой,
Что, может, наступит пора,
И сможем вздохнуть мы свободно,
А завтра будет лучше, чем вчера.
И делать будем что душе угодно.
Пока ж душа и стонет, и болит,
И птицей, словно в клетке, бьется,
И зверем раненым кричит,
Свободы просит, не уймется…
Ведь так устроен человек,
Ему всегда чего-то не хватает,
И пусть обидно краток его век,
Лишь о свободе он всегда мечтает!
Про отца
От безысходности и страха
Отец мой горькую пивал…
Носил всегда одну рубаху
И пиджаки не признавал.
Любил «мундир», селедку кушал,
В обед легко он засыпал,
Все новости про Мао слушал,
И очень много он читал…
Закончив семь всего-то классов,
Задачки щелкал, как орех,
Владел он русским матом классно,
Зато