– Вы будете завтра на вечере, Антон Ильич? – промурлыкала она, как ни в чем не бывало.
– Обязан-с.
Вечер тянулся мучительно долго. Занятый своими мыслями, Антон Ильич наблюдал за всем происходящим словно в тумане – ни в чем не участвовал, ничего не говорил и временами вообще забывал, где он находится. Ему все никак не удавалось отделаться от мысли, что он понапрасну тратит драгоценное время. К тому же ему начало казаться, что до понедельника оставалось не так уж много времени, а несколько глав его доклада были еще совсем сырыми и требовали тщательной доработки. От всех этих размышлений Антон Ильич места себе не находил и потому был несказанно рад, когда удобный случай позволил ему покинуть шумное заведение, ни с кем не прощаясь и не привлекая к себе особого внимания. Окончательно успокоился Антон Ильич только когда вошел в дом, запер дверь получше и отключил все свои телефоны.
Ничто теперь не могло отвлечь его от важных приготовлений.
И вот…
Дрожащей рукой Антон Ильич отворил тяжелую деревянную дверь и вошел в зал. Странно, помещение показалось ему незнакомым. Просторное, освещенное неестественным белым светом ламп, оно вмещало в себя огромное число слушателей – намного больше, чем предполагал Антон Ильич.
Не чувствуя собственных шагов, подгоняемый тишиной замершей в ожидании публики, он прошел сквозь ряды и очутился на сцене. Лампы здесь светили особенно сильно, и Антону Ильичу показалось, что под их яркими лучами даже мысли в его голове просвечивались насквозь.
Усилием он заставил себя улыбнуться, коротко поклонился, при этом встретившись взглядом с Алексеем Евсеичем, восседавшим напротив, прямо посередине первого ряда.
– Уважаемые дамы и господа, – начал было Антон Ильич до боли заученную речь, но с первых же слов понял, что в зале не услышали ни звука.
– Уважаемые дамы и господа, – повторил он более энергично, но звук не шел. На него по-прежнему смотрели десятки нетерпеливых глаз, ожидающих наконец что-нибудь услышать.
«Что-то с микрофоном», – пронеслось в голове Антона Ильича. На мгновение он растерялся. Затем взял себя в руки, наигранно пожал плечами, изобразив на лице крайнее удивление. Поправил микрофон, произнес что-то, но нет, его по-прежнему не слышат. Попробовал еще, постучав по микрофону, и еще раз, – нет, никакого эффекта. Антон Ильич заволновался не на шутку. Он оглянулся по сторонам, словно призывая кого-то на помощь из глубины сцены, но там, по-видимому, никого не было.
Зал между тем зашевелился. Какой-то седой господин в правом ряду размахивал руками, вероятно, подсказывая что-то Антону Ильичу. С разных сторон до него стали доноситься голоса, советовавшие что-то. Гул в зале нарастал.
Окончательно растерявшийся Антон Ильич выпустил наконец из рук микрофон, сошел с подиума и попытался было успокоить публику, как вдруг на всю аудиторию зазвенел резкий, оглушительный звонок. Антон Ильич опомниться не