– Сеньор шевалье, – с поклоном произнес Бруно. – Я прощаюсь с вами до вечера, герцог будет весьма рад вашему приезду.
– Я знаю, – ответил Лоран. – И сам с нетерпением стану ждать встречи, думаю, Джулиан не будет разочарован.
– Конечно, сеньор! Особенно, если вы явитесь не один.
Молодой шевалье и слуга обменялись быстрыми взглядами, в которых таилась усмешка заговорщиков.
Бруно вновь отвесил почтительный поклон и, взобравшись на козлы, отправился прочь.
Эрик надменно прищурил глаза и с брезгливой жалостью толкнул дверь жалкого дома.
– Силы небесные! – Раздался скрипучий и возмущенный возглас дяди. – Где ты шатался так долго? Вообразил, что сможешь не являться ночевать по своему желанию? Это порядочный дом и в нем нет места гулякам и пьянчугам, да развратникам, что всю ночь сидят в трактире! Еще один такой проступок – и я прогоню тебя взашей!
– Закройте рот, как же мне надоело слушать ваш противный голос, старый ханжа! – Дерзко произнес Эрик. – Я и так собирался покинуть это убогое место и зашел лишь за своими бумагами.
Старик задохнулся от возмущения, толком и не разглядев в сумраке прихожей нарядную одежду племянника. Но стоящая рядом старуха служанка успела обшарить каждую деталь туалета шевалье взглядом пронырливой мыши.
– Святая Урсула! Хозяин, глядите – ка, ваш племянник, должно быть, ограбил знатного человека этой ночью. – Бросила она.
– Час от часу не легче! Так ты не явился ночевать и сделался вором?! – Просипел старик, задыхаясь от возмущения.
Единственным желанием шевалье было отвесить по оплеухе и нахальной служанке, и родному дядюшке, но тут с лестницы с грохотом, и перескакивая через ступени, сбежал младший брат.
– Эрик! – Крикнул он, бросившись к шевалье в объятия. – Брат, дорогой мой! Я не сомкнул глаз всю ночь и молился о том, чтобы ты оказался живым! Благодарю, Господи, что дикие звери или разбойники не причинили тебе вреда! Какое счастье, что ты жив!
Глаза молоденького послушника наполнились слезами, и взгляд Эрика потеплел.
– Ну что ты, вот глупый, с чего мне помирать? Я провел ночь в отличном месте, а вовсе не под кустом, как бездомная собака. Как видишь, жив и здоров и, кажется, неплохо выгляжу.
Только теперь Огюст разглядел ладный и дорогой костюм брата и, обернувшись к Буве, укоризненно произнес:
– Дядя, дорогой, отчего вы так возмутились? Ведь Эрик не успел даже слова сказать, а на него посыпались обвинения, негоже упрекать человека без доказательств.
– Но, мой мальчик, откуда у честного человека за одну ночь появляется одежда сеньора? – Стараясь сдержать возмущение, произнес старик.
– Дядюшка, вы же знаете, как я уважаю вас и благодарен за все, что вы для нас сделали, и сейчас мне горько от мысли, что вы – человек, ставший нам отцом – допускаете такие мысли, даже не разузнав все.
Старик смущенно засопел,