итальянскими мерками, они были тверды в решимости не расширять круг собственных деловых партнеров за счет просящих у них вложений местных гениев. Такое стремление к интеграции можно было объяснить традиционной для посткоммунистического пространства формой стремления к дружбе, но Вальтер Берггеен, предпочитающий не питать иллюзий, относил эту тенденцию на страх перед внутренне сильными людьми, которые были рядом с ними. Но этой волне недавно лондонские компании заключили ряд выгодных контрактов на поставку идей для "умных устройств", но местные догадались потребовать акции и руководство филиалами. Так из-за предприимчивости туманного Альбиона произошла кадровая перестановка, после которой некоторые из нанятых ими и вполне оправдывающие вложенные средства работники могли похвастаться историями предложений тем, кто теперь охотно покупал за свой счет уже и их новых боссов, одновременно избавляемых от лишних двадцати-тридцати тысяч.

      – Вам не кажется, господа, что мы поставили не на ту лошадку?

      Дать разрешения на частную постройку русские смогли, предварительно договорившись с США. Когда Вальтер Берггеен рассказывал об этом, в углах его губ таилась холодная усмешка.

      – Бейбегеев, их глава собственной экономической разведки, всегда был скрягой.

      – Как нам удалось пропустить переговоры?

      – Речь шла о слишком мелких суммах.

      – Вы хотите сказать, что США могут разбить вложения на транши, но если им удается сделать простенькую схему финансирования, где пятьсот-шестьсот акционеров будут от всех групп, даже от частников с поиском работы не на пятьдесят, а на пятьдесят пять человек, наше участие окажется не нужным?

      – Нищие, мелкие и трусливые смогли нас обмануть?

      Наступило молчание. Шеф контрразведки медленно осмотрел картину, висящую на стене слева от него, как бы давая возможность присутствующим осознать его позицию.

      – Знаете, как мне сообщили об этом? Мы обедали с атташе Вильямом Тексом на террасе. После подачи роскошного блюда он вытащил две бутылочки и предупредил, что одна из них пролежала в погребах Прованса около ста лет. Я удивился, не понимая, какой праздник заставил попробовать сделать лучше мою жизнь. И тут он мельком сказал, что совершенно не обидится, если и мы (конечно, при посредничестве США) примем участие в совместном проекте.

      – Вы выходили в сеть уже после того, как ушел этот парень? – Фон Хайнике спросил это самым услужливым тоном. Его умение показать себя менее умным, которое помогло сделать блестящую карьеру, проявлялось и в инициативе. Особенно, когда начальство было в замешательстве от перспектив потерять собственное лицо, не имея для фона еще менее способных на разумные действия. Герман Шнеешварцвальде тоже решил высказать свое мнение, поддержав коллегу, хотя обычно он редко считал его хорошим лидером и примером для подражания:

      – Мне не нравится, что нас начинают считать наемниками, а не военными.