Она любила его. Любила преданно и беззаветно. И жалела его.
Ольга поднялась, снимая пальто. Хотела пройти мимо мужа в прихожую, но тот, откачнувшись, толкнул её растопыренной пятернёй в плечо, отчего она снова резко села на табурет. Глянула насторожённо, держа на коленях сложенное пальто.
– Зачем ты так, Коля? – спросила мягко. – Тебе же самому от этого плохо…
– Где ты шлялась?! – резко оборвал её муж. – Я с работы пришёл!.. Я жрать хочу!.. А ты… т-тварь… Отвечай, где шаталась?!
– На рынок после работы зашла, – оставаясь внешне спокойной, ответила Ольга. – Знаешь, вот даже мяса купила. Килограмм только, правда, но хорошее. И сигареты тебе принесла… – вынула из сумки лежавшую сверху пачку. – Знаешь, так получилось…
– Что получилось?! Небось, хахаля какого встретила? Я здесь голодный, курить хочу, а она… – он замахнулся, Ольга, вскинув руку, привычно перехватила его, крепко сжав запястье.
– Не надо, Коля. Я просто не смогла попасть в автобус. Пришлось идти пешком.
Николай вывернул руку, замахнулся, было, вновь, но передумал, надорвал пачку, резко выхватив из рук жены, и, прикуривая, прошёл на «своё место», в угол.
Ольга скользнула в освободившийся проём двери. Повесив пальто, вернулась на кухню и, пересиливая усталость и нервную дрожь, принялась разбирать сумки: что в холодильник, что на стол, для немедленного приготовления. Муж курил, демонстративно стряхивая пепел на пол.
– Ха! В автобус она не попала! Она – то… – презрительно окинул взглядом несколько расплывшуюся фигуру жены. – Разъелась, корова! Уже в автобус влезть не в состоянии! У-у! – снова взъярился. Ольга машинально отшатнулась, но замахиваться он не стал. – Только жрёшь всё, кобыла толстозадая.
В мгновенной обиде Ольга опустила глаза, чтобы не выдать себя. Молча разделывала мясо. Поставив его в казанке на печку, принялась чистить картошку. Некоторое время на кухне царила тишина. Ольга изредка бросала насторожённый взгляд на мужа. Тот курил, не переставая, поглядывал на неё молча и как-то значительно. Она не выспрашивала, по его виду поняв, что сегодня, наконец, он всё выскажет, что наболело.
Хлопнула входная дверь, и тут же послышался грохот падения: Димка, влетев с улицы, споткнулся о сапоги отца и сходу растянулся во весь рост. Принялся, было, реветь, но, увидев родителя через проём двери, передумал.
– Ма! Есть хочу! – послышалось из прихожей.
– Подождёшь, – бросила Ольга. – Убери там обувь, умойся и делай уроки пока.
Николай на появление сына никак не отреагировал. Заметив на подоконнике сложенную газету, развернул её и пытался читать.
Димка молча вытащил ранец из-под стола, хмуро вышел из кухни.
– Ма! –