Она чувствовала себя живой, как будто очнулась от черно-белого сна и обнаружила себя в полноцветной версии мира. Интервью с любовницей политика словно подернулось дымкой в ее памяти. Заданные ею вопросы Анна начала вспоминать только после того, как они с Беном склонились над диктофоном, сев за столик в ресторане того же отеля, подальше от скопления людей. Воспринимать собственный уверенный голос, льющийся из динамика, было странно, словно она слышала ту версию себя, с которой еще не успела познакомиться.
Когда она вышла из номера, Бен почти ничего не сказал ей, и Анна до сих пор не была уверена в том, что он в действительности чувствует. Он молча занялся блокнотом и диктофоном, пока они в лифте спускались в лобби, а затем договорился с напыщенным метрдотелем элегантного ресторана об отдельном столике.
Бен заказал кофе, не спросив о предпочтениях Анны, и на его лице не отражалось ни малейших эмоций. Анна ждала: довольно скоро она узнает, что он на самом деле испытывает. А пока ей хотелось запечатлеть этот миг и повесить его на стене в рамочке – портрет другой Анны Браун, уверенной в себе, способной импровизировать и даже обмениваться шутками с женщиной, у которой она брала интервью. Это было доказательством того, какой она могла бы стать – и кем еще, возможно, станет…
Запись закончилась, и Бен выключил диктофон. Тихо звякали столовые приборы, приглушенно переговаривались посетители – эти звуки хлынули между ними, как волна, пока Анна смотрела на Бена, а он внимательно изучал белую скатерть между своими ладонями. Наконец она не смогла больше выносить молчание:
– Что скажешь?
Бен покачал головой:
– Ты справилась. – Голос у него был нейтральным, без злости, но и без восторга.
– Я задавала правильные вопросы? В смысле, я задала все те, которые ты написал, но порой мы отклонялись от темы, и я тогда спрашивала о том, что казалось мне уместным… – Осознав, что слишком много говорит, она перевела дыхание. – Бен?
Он криво улыбнулся, встречаясь с ней взглядом:
– Ты отлично справилась. Я серьезно. Спасибо.
Анна почувствовала, как напряжение отпускает ее плечи.
– Это хорошо. А то мне на миг померещилось, что ты на меня злишься.
– Злюсь? Почему? Ты спасла эксклюзив и поработала на удивление хорошо, учитывая, что это твое первое интервью. Джульетта Эванс будет на седьмом небе… – Его взгляд по-прежнему блуждал по периметру блокнота. – Кстати о ней: нам пора возвращаться.
Он вскинул руку, показывая, что разговор окончен.
В