Красная пыль
здесь безвременно стала с тех пор
как пронеслись машины
мы контуры, мы контуры лишь
узнавали иного человека угадывался профиль тела
очертанье лица
но не его самого
хоть мы в кирпичной мгле
протягивали руки
поодаль где-то зрители стояли
от солнца изнывая
на солнечной зеленой
неземной траве
но мы их видели едва
словно снова
блуждая как номады
сновавших сквозь наши
сны
в красной этой крошке
вослед машин
они стояли чуть поодаль брызгая на себя водой
под зонтиком водяным
(утром все листья здесь поворачиваются
к солнцу ребром
с дребезжанием жалюзи)
мы в красном мареве стояли
не опускавшемся не отпускавшем
разыскивали других
что препирались в гермошлемах своих голов
в контурной пыли
даже себя не слыша
что соскочили с мотоцикла
выпали из машины
снялись с пробега
но в этой тонкой пыли, крошке
пахнувшей мнимо и привольно довоенным
шоколадом
мы с нами – вы с вами спорили, судили, препирались
стучали в окна шлемов —
не только лиц другого
но даже
своего – не видя кулака
крики ваши на древние были похожи
причитанья
словно рыданья ребенка в люльке —
ваши лица бились, плакали,
смеялись
в слезах текущих по
стеклам термошлемов изнутри
которые забыли вы сорвать, но
поздно – вы без голов – дышали
задыхались кирпичной крошкой —
пылью от всех рухнувших
стропил
мир пролетел, оставив зрителей,
словно шлейф искусственной
кометы
невысохших шампанских брызг
местного бормотания шаманов
осколков, экскрементов междометий
пазух, где руки, как звереныши
иноземные, пригрелись
в подмышках
ожиданье кончилось уже давно
давно они промчались
оставив на бетонном парапете
слова, выбитые слова
несколько батареек
ускользнули из всех алюминиевых
гнезд
еще могли бы они
сверкнуть
плюс поменяв на минус
но ищут их, как ягоды
драгоценные в утреннем
летнем лесу
но в крошеве этом красном
в этой замшевой пыли
не находят
под ногами у нас тоже люди —
собиратели давно забытого
мы отступив на шаг оказались
в ином пространстве
в чистом коммунальном коридоре
людей
была там половина человека
схвачена охвачена омыта воздухом зеленым
но половина жизнеописания