Так вот, этот лесной народ называл Велеса своим, ему одному ведомым именем – «Бор», «Бер», от него и «оберег» – защита от напасти и сглаза, от него и князь тайги – медведь бером прозывается в тайном языке кудесников и колдунов лесных. Много каких слов от него пошло. Но более всех известными стали: «бердыш», секира страшная берсерковская, да «берегиня», защитница рода. Понятно стало, князю Андрею, почему он переливался весь и обличие менял, это его медвежий лик людскому место уступал, чтобы ненароком мальца не испугать образом своим зверским.
В одну секунду пролетело это все в его голове. Ноги же послушно поспешали за широким шагом проводника, стараясь угнаться за ним, спотыкаясь и цепляясь за корявые корни, то здесь, то там не к месту выскакивающие из-под земли, как бы пытающиеся остановить непрошеного гостя из другого мира, явившегося сюда в этот сказочный лес. Дорогу то и дело перебегали вековые сосны и дубы, по лицу хлестали тяжелые ветви елового лапника.
– Странный лес, – отметил на ходу Андрей, – Не растут дубы с елками и соснами вперемешку.
Но размышлять было некогда, мелькавший впереди красный плащ то и дело терялся среди густого лапника или растворялся в невесть откуда взявшемся густом можжевеловом кустарнике, или малиннике, осыпанном ярко красными ягодами, любимым медвежьим лакомством.
Княжичу изо всех сил удавалось не потерять из вида широкую спину, с накинутым на нее красным плащом, и горящий ярким солнечным светом шелом, уж не подарок ли самого Дажьбога, так в нем играл солнечный зайчик даже в темени этого таинственного леса.
Наконец бор расступился, будто отбегая в разные стороны, и они вышли, даже скорее вылетели, на берег широкой темно-синей реки.
– Садись, – Святобор приветливо показал на лужайку, что расположилась над крутым яром реки, – Садись и слушай. Я расскажу тебе не о славянских Богах, а о самих славянах – венах, о том, как и где они жили, откуда пришли, какого ты сам рода, и какую силу в себе хранит мудрость пращуров твоих, тебе передаваемая. А самое главное, с чего я начну свой рассказ – это Вера. Ибо Вера – это не волхвы и не капища, не бубны и барабаны, не колдовской шепот над костром и не истуканы, стоящие на высоких холмах. Вера – это не храмы, сияющие куполами в летний день, как небесные факелы, и не белые, как снег, с высокими колоннами Дома, где стоят как живые образы разных Богов. Вера – это то, что в тебе самом, от предков твоих, сидит внутри, от самого первого на Земле-Матери человека, от отцов, дедов и прадедов. А верования, они от волхвов, от старцев, от жрецов, от князей, от тех, кому Правь править, они, как и Правда, у каждого свои, те кои им сейчас надобны. Что бы и смердам, и дружинникам, и боярам по сердцу, а более всего, тому, кто на старшем столе сидит, кому всех под рукой держать. Тому, такие волхвы и такие веры нужны, что бы все его чтили, все его почти, что за бога почитали, и слово его, как закон, от Бога единого –