– Черт! Вот дерьмо! – воскликнул Би-Эм. – Их там до фига! Они рванули вперед, как только мы открыли дверь. Они выжидали. Тальбот! Они выжидали! Вот черт!
– А что с Игорем? – спросил я.
Повисшее молчание все сказало без слов.
Короткая и яростная битва дорого нам обошлась. Мы ничего не добились, и оттого потеря ощущалась только сильнее. Эйприл беззастенчиво рыдала, дети в основном прятались под одеялами, которые, конечно, не могли спасти их от настоящих чудовищ. Зрение постепенно возвращалось ко мне, и мне вовсе не нравилось то, что я видел. Зомби знали, что у нас только один путь к отступлению, и ждали, когда мы им воспользуемся. Они организовали классическую засаду. Подожди они еще пару секунд, пока мы все выйдем наружу, и они могли бы захватить участок. Когда глаза наконец-то привыкли к сумраку участка, я посмотрел на Джастина. Он воплощал само безразличие.
– Что ты знаешь? – закричал я.
Трейси подскочила к сыну и заслонила его своим телом.
– Майк, что ты делаешь? – воскликнула она.
– Он что-то знает! – проорал я. – И я хочу знать, что именно.
Остальные посмотрели на меня так, словно у меня окончательно поехала крыша. Я попытался оттолкнуть Трейси и добраться до Джастина, но Би-Эм это вовсе не понравилось.
– Ты что, рехнулся? – спросил он, хватая меня за руку.
Я бы вырвался из его захвата, но проще было голыми руками скрутить гайку с колеса. Ну, вы понимаете?
– Черт! – выкрикнул я и отвернулся.
Би-Эм отпустил меня, как только почувствовал, что мой гнев немного утих.
– Ты с ума сошел, Тальбот, – заметил он. – Битва снаружи.
Как будто в ответ на слова Би-Эм зомби, которые поняли, что с засадой ничего не вышло, пошли в наступление на маленький участок. Внутрь посыпались осколки стекла, к нам потянулись изрезанные, окровавленные руки, готовые схватить любого, кто рискнет подойти достаточно близко. Все мы – вне зависимости от того, насколько далеко от окон находились изначально, – тут же попятились.
Было ясно, что зомби не могут попасть внутрь. Также ясно было, что мы не можем выйти наружу. Но то, что они не могли войти, не означало, что мы могли остаться здесь навсегда. Практически все наши вещи и припасы, в том числе и съестные, были в машинах… а машины стояли на улице. Мы не стали переносить все в участок, чтобы в случае поспешного отступления нас не обременяли тяжелые сумки. Кроме того, теперь по участку гулял холодный ветер, врывающийся в разбитые окна, и мы могли погибнуть множеством способов, ни один из которых не казался нам особенно привлекательным. Посмотрим-ка… Мы могли умереть от голода, но для этого нужно было подождать дней десять. Смерть от холода наступила бы, пожалуй, быстрее, дня за три. Или же, в самом экстремальном варианте, мы могли стать главным блюдом на жуткой трапезе, совсем как бедняга Джеймс Кук[19].
Я вернулся в свою тюремную камеру – в данный момент она и правда стала для меня тюрьмой. Пол пришел меня проведать.
– Ты как, приятель?