И тогда, все блуждая во мраке,
Я себя потихоньку съедал.
Я не знаю: был ли голодный,
Но я был, а теперь я пропал…
Мы с тобой остановим время
Мы с тобой остановим время.
Я клянусь, и где бы я не был,
Я приду вновь с бутылкой вина,
Чтоб влюбиться, пока ты пьяна,
А потом, погибая в ночи,
Ты кричи, ты кричи, ты кричи!
Чтобы тьму отогнать от нас,
Потому что фонарь погас.
Мы с тобой остановим время,
И клянусь, не уйду, пока трезвый,
Так что пьяными будем всегда,
Ведь я твой, ну а ты… ты – моя.
Мои грехи – мое богатство
Мои грехи – мое богатство.
Уж столько лет я не у дел.
А дьявол правит, правит царством,
Где жизнь кипит, бурлит без тел.
И больше праведников всуе
Кричат, что бог их – молодец,
А что же, что же делать тем, кто
На дьявола одел венец?
Мы верим, что и тьмы без света
Не будет вовсе никогда,
Ведь шпага тонким силуэтом
Коснулась самого творца.
И больше горечи не будет,
Вина допит последний куп,
Прощай-ка, мир, не обессудьте,
Но мне пора покинуть труп…
Серое месиво
Растворителем старым размазали
Краску серого этого дня,
Попытались стереть то, что в базовых
Сохранилось настройках тогда.
Но, увы, бесполезное месиво —
Этот наш современный народ,
Каждый, кто не прогнулся, а с песнею —
Так, наверно, кретин иль урод.
Может, это, конечно, беспечное —
Верить в чудо, в спасение, в свет,
Но единственно бесконечное,
Что осталось в душе – это бред.
А потом, среди сотен обыденных,
Ты находишь себя самого,
Понимая, что серое месиво
Поглотило беднягу всего.
Невозможно
Мир, погрязший в дерьме и апломбах,
Загибается медленно, тихо,
Кто меня ненавидел долго,
«Подыхайте вперед» – вам крикну.
И останусь смотреть, как сдохнут
Те поганцы, желавшие смерти,
Капли водки с их губ обсохнут,
Поцелуи их станут терпки.
А когда наконец до дела
Вдруг дойдут, разорвав одежды,
Я им крикну: «Давай, быстрее!»
Всем плевать, что вы с кем-то нежны.
И, попробовав вкус осторожно,
Стали вдруг они безмятежны,
Обнаженные миром суровым
Их тела поглотили надежды.
И явили они друг другу
Развращенные жизнью души,
Сгинул прах, сгинул дух и боже,
Вдруг остались они без кожи.
Оголенные, словно нервы,
Тут слились они воедино,
Убивали они друг друга,
Потому что любили игры.
Потому что не верили боли,
И боялись увидеть правду,
Растерзали