Птица стала быстро уменьшаться в размерах, не переставая клевать. Через минуту на ладони у Его Преосвященства стояла миниатюрная фигурка ворона из черного блестящего металла, которая медленно завалилась набок. Епископ спрятал статуэтку птицы в мешочек. Туда же он аккуратно пересыпал с ладони остатки серебристого порошка.
– Ваше Преосвященство, а это не та фигурка, что мы в прошлом месяце нашли у ведьмы с Травяных Заводей? – раздался из угла комнаты дрожащий голос Амвросия.
– Она самая, чадо мое наблюдательное, – ответил Иоганнес, садясь поудобнее в кресло и внимательно рассматривая палочки для еды.
– Так мы ведьму из-за этой фигурки на костер отправили, – испуганно пролепетал иеромонах.
– Ну и …? – вкрадчиво спросил епископ, поворачиваясь к Амвросию.
Ответом ему было шумное прерывистое дыхание иеромонаха.
– Сын мой, а знаешь ли ты, что значат красный и черный цвета на гербе нашей славной Единой церкви, да продлятся ее дни во веки веков? – задал вопрос Иоганнес.
Палочками для еды он попытался подхватить пешку с шахматной доски, но та упорно не хотела поддаваться. «Здесь нужна определенная сноровка и частая практика», – пришел к выводу епископ, роняя фигурку на доску в очередной раз.
– Красный цвет – это символ пылающего огня веры в нашей душе, черный – отрешенности от суетного мира, – заученно бубнил Амвросий.
Епископ слушал, печально глядя на безвольный рот и обвисшие щеки иеромонаха. «С какими ничтожествами приходится работать», – подумал он, а вслух назидательно промолвил:
– Это нижний мирской уровень понимания, несмышленое чадо мое. Сокровенное учение подвижника нашей церкви святого Януария гласит: «Две силы правят этим миром, а название им Свет и Тьма. Но одна сила не может существовать без другой. Без света – нет тьмы, без дня – нет ночи, без тепла – нет холода. И горе нам, если равновесие сил будет нарушено. Разрушатся центры энергии, все перемешается и придет Серый Хаос, который будет править безраздельно тысячи лет». А посему Свет и Тьма, то есть красное и черное стали символами Единой церкви, да прибегнут страждущие к лону ее. И поэтому монахи-мужчины нашей веры носят красное, а монахини-женщины – черное одеяние, подчеркивая двойственность сего бренного мира.
Иоганнес многозначительно кашлянул и, внимательно посмотрев на Амвросия, продолжил:
– Здесь также важно отметить, сын мой, что, выполняя волю церкви, мы, как два лезвия меча, используем правду и ложь, молитвы и магию, честность и предательство. Цель…, как там дальше?
– Оправдывает средства, – громко икнув, закончил фразу Амвросий.
– Созрел ли ты духовно, сын мой, чтобы стать на нелегкий путь поддержания равновесия добра и зла в грешном мире? – торжественно загремел голос Его Преосвященства. – Готов ли ты пожертвовать всем, даже жизнью, на благо нашей Единой церкви?
Амвросий задрожал и мгновенно покрылся потом. «Как же так? –