– Скажите… – Коля делает многозначительную паузу. – Скажите, у Валерия Степановича были враги?
– Враги? – недоуменно переспрашивает гость. – Ну, не знаю… А при чем тут враги? – вдруг говорит он резко. – Что вы хотите этим сказать?
– Ровным счетом ничего, – отвечает Коля, и лицо у него делается невинно-глуповатым. – Просто подумал, сколь многим он стоял поперек дороги…
Андрей усмехнулся – в этом весь Колька Павликов, гордость местной журналистики. Напустить туману, уронить намек, часто даже не словами, а приподнятой бровью, вскользь брошенными «да?» или «неужели?».
– У нас много врагов, – говорит гость, твердо решив сделать вид, будто не понимает грязных намеков журналиста. – Но это не значит… ничего не значит!
– Значит, были враги. – Колька задумчиво кивает. – Политические, разумеется.
– А у кого их нет? – резонно замечает гость. Видно, как он устал, как давит ему узел галстука. Он не знает, куда девать руки. Скомканный носовой платок он положил на стол, и тот лежит на полированной поверхности стола чужеродным неопрятным комком.
– Да не нервничайте вы так, – говорит Колька участливо. – Водички?
– Не надо! – бросает гость, с ненавистью глядя на своего мучителя. – Жарко тут у вас…
Дальше Андрей смотреть не стал, щелкнул кнопкой пульта. Ему было не по себе. Боль в затылке стала тупее, но чувство тревоги все усиливалось, и он еще раз пожалел, что ушла Диана. Дива. Настоящий друг, понимающий его с полуслова, с полувзгляда. Она сразу заметила бы, что с ним что-то происходит. Он побрел в спальню, улегся на кровать. Подушка пахла духами Дивы. Умерший от сердечного приступа человек был лидером партии «Патриоты», Андрей как-то видел его по телевизору, но имени не запомнил. Он вообще далек от политики.
Андрей вдруг увидел лицо Зотова, совсем близко, вполне отчетливо – плотно сжатый рот, прядь, упавшая на лоб. Глубокие борозды морщин на щеках. Широко раскрытые глаза, в которых застыли страх и ожидание. Боль снова уколола в виски…
…Коля Павликов ввалился около полуночи, изрядно на взводе, с грохотом уронил на пол пластиковый пакет с бухлом, чертыхнулся. Его повело – он схватился рукой за одежду на вешалке, обрушивая ее. Был он радостен и возбужден.
– Ну, старик, наконец хоть что-то… в нашем сонном царстве. Ты не понимаешь, я из этого конфетку… журналистское расследование… класс! – кричал он, обнимая Андрея и прикладываясь к его лицу серой от усталости, небритой физиономией. – Когда завалили банкира Сычкина о прошлом годе, я локти себе кусал, был в Дубаи. Ленька делал материал, изгадил, как всегда. Ну, держитесь, гаврики, теперь мой звездный час, не поверишь, старик как чуял… отказался от командировки! Молодец, что позвонил. Надо отметить в тесном кругу. Поверишь, с утра не жрамши!
«Вот так, одному горе, другому радость», – вяло подумал Андрей Калмыков, следуя за гостем в комнату.
Коля упал на диван, разбросал руки по