– Что же они тогда Горохова твоего не нашли? – напомнила жена прошлогоднюю историю.
– Не искали потому что. Записку его «я уехал за новой жизнью» к материалу приложили и написали отказной.
– Опять ты словами непонятными говоришь. Если реклама есть, значит, это кому-то нужно. Почему бы не попробовать? И не надо сразу лицензию покупать, пойдут дела – оформишь. Дадим рекламу, придумаешь что-нибудь, чтобы не придрались бывшие коллеги. Мой телефон укажешь, как секретарский, а я всем буду говорить: «его сейчас в офисе нет, он на задании, оставьте телефон, детектив с Вами свяжется».
Дмитрий поцеловал жену в щеку.
– Для секретарши ты слишком умная. Хотя и красивая. Помощником будешь. Интернет у нас еще имеется?
– Имеется, я заплатила за месяц, модем в ноутбуке.
Вадим щурился от яркого солнца и вдыхал ветер. Легкие раздвигали ребра, жадно впитывая кислород. Пахло оттаявшими деревьями, весной, новой жизнью. Вадим направился на встречу с прошлым.
Сугробы по сторонам дорожки просели, снег оплавился и блестел на солнце. Вадим переступил через отвал и ломая наст пошел по следу. Отпечатки крупноразмерной обуви вели к сооружению, напоминавшем прозрачный ангар. Через пластик был виден мужской силуэт. Вадим взялся за металлическую ручку и открыл дверь в теплицу. В глубине на коленях возился мужчина в черной робе. Он посмотрел на вошедшего и несколько раз сильно сжал веки. Рассада выпала из рук.
Вадим подошел к садоводу.
– Здравствуй, Гарий.
Садовод поднялся, грязная рука сдвинула очки со лба.
– Ты?
– Я. Вижу – не ждал. Я тоже думал увидеть тебя в другом одеянии.
– Как ты меня нашел?
– Ты же не скрываешься. От других.
Они сидели на холодной скамейке перед входом в здание из серого камня. Игорь переоделся и выглядел почти так, как Вадим его и представлял.
– Расскажи, как ты. Только давай сразу определимся: мы те же друзья, что и раньше. Никаких соплей и рефлексий. Мы – друзья!
Игорь вздохнул,
– Я испугался. После того как тебя… – Игорь замялся, – поймали, я уехал на Север.
– Вот так. Бросил родителей, Клима.
– Да, бросил. – Игорь смотрел перед собой, сжимая крест на груди. – Сказал матери, что уверовал. Она с отцом до сих пор считают меня сумашедшим. Не говорят, конечно, но я вижу. А и правда уверовал там, в монастыре.
– Сам себя наказал значит. Уверовал, – усмехнулся Вадим. – И прожил, как в одиночке.
– Нет. Обрел я.
Вадим покачал головой, вздохнул:
– Я тебя умоляю – выражайся нормально. Я не твои родители, от того что ты как поп выражаешься, в дурость