– Я уже не помню, откуда я это знаю, но это точно – он был сутулый и низкорослый. Моя голова иногда напоминает мне старый архив, вроде тех, в которых мне приходится рыться, – столько там всякого никому не нужного мусора.
– Но и нужный мусор там тоже есть? – с невесть откуда взявшейся игривостью поддразнила его Клара, одновременно ужасаясь внезапно нахлынувшему на нее непреодолимому желанию прислониться щекой к твердому плечу этого совершенно незнакомого иноземца. А он, словно угадав ее желание, – а может и он хотел того же? – протянул руку и отвел от ее лица упавшую на глаза прядь волос:
– Кое-что нужное, пожалуй, там тоже есть.
Ей на миг показалось, что он сейчас ее поцелует, и она задохнулась от остроты ожидания, но он, слава Богу, отстранился и принялся раскуривать свою погасшую сигарету. Она разглядывала его профиль со смешанным чувством разочарования и облегчения – черт его знает, чтобы ей следовало сделать, если бы он ее и впрямь поцеловал. Да и чтобы она могла сделать, запертая с ним наедине в крошечном цивилизованном пространстве машины посреди бесконечного ночного безлюдья? Ведь она ничего о нем не знала, кроме того, что он ей само себе рассказал. Она даже лица его толком не смогла рассмотреть, у нее было только общее впечатление излучаемого всем его существом мужского присутствия – качества, которое она больше всего ценила в мужчинах, выше ума, щедрости и красоты. Качества, ради которого она когда-то оставляла преданных и нежных любовников и бросалась навстречу грубым и неверным.
Ничем не выдавая внезапно вспыхнувшего в ней эротического интереса к своему случайному спасителю, Клара до отказа отодвинула назад спинку пассажирского сиденья и закинула ногу за ногу хорошо отрепетированным движением, позволявшим показать собеседнику во всей красе ее щиколотки и колени, – главное оружие ее арсенала, наименее подвластное разрушительной работе возраста.
– Ладно, давайте поговорим о Вагнере. Времени у нас полно, – произнесла она легко и легкомысленно, делая вид, что всматривается в зыбкую темноту за окном. Но она ничего за окном не видела, потому что перед ее внутренним взором разворачивался другой, совершенно нереальный, но захватывающий сценарий: ладонь Яна нежным касанием ложилась на ее лодыжку и начинала мучительно,