– А с чего им вообще быть несчастными? У них же медовый месяц!
Гиббс не ждал от Зейлер никакого отклика, но она, помолчав, все же ответила:
– Чарли годами копила недовольство, будучи не в силах добиться нормального общения с Саймоном во всех известных смыслах. Теперь, когда они поженились, она добьется своего. Порой, правда, получая желаемое, перестаешь его желать.
– Порой перестаешь желать желаемое еще до того, как получишь, – парировал Гиббс.
– Ты так думаешь? У меня иное мнение.
– Моя жена Дебби копила недовольство – как ты выразилась, будучи не в силах заиметь ребенка. Теперь я уже перестал желать его.
– А она? – спросила Оливия.
– Нет… – буркнул Крис. Если б только…
– Вот видишь, сам понимаешь. И прежде всего, вероятно, ты сам не считал появление ребенка особо важным.
– Поднимешься со мной? – спросил Гиббс.
– Наверх?
– В мой номер. Или в твой.
– Зачем? – поинтересовалась Оливия.
– А зачем бы ты думала?
«Неужели она решила прикинуться дурочкой? – подумал Крис. – Разве трудно узнать недурную идею, когда она приходит в голову?»
– Так зачем? – вновь спросила Зейлер.
– Могу пояснить: «Затем, что разок, чисто для разнообразия, я предпочел бы заняться сексом с женщиной, не одержимой жаждой беременности». Или, лучше сказать: «Потому что я пьян и возбужден». Или: «Сегодня – особый случай, а завтра мы оба вернемся к обычной жизни». Или тебе больше понравится: «Потому что я еще не встречал такой красивой и соблазнительной женщины»? Рискованно… ты можешь не поверить мне.
Оливия задумчиво нахмурилась.
– В идеале, тебе следовало бы молча прокрутить все варианты ответов в таинственных глубинах твоего ума. А не озвучивать мне все подряд.
В таинственных глубинах твоего ума. Она не одобрила обилие вариантов. А не все то, что он высказал.
Полицейский отобрал у нее рюмку и поставил на столик.
– Соглашайся, – подначил он. – Будь проще.
3
Суббота, 17 июля 2010 года
– Почему вы хотели поговорить с Саймоном Уотерхаусом? – спросил детектив, назвавшийся Сэмом.
Его длинная и необычная фамилия начиналась на букву «К» – и, представившись, он называл ее. Правда, мне не удалось ни запомнить, ни разобрать толком эту фамилию, а переспросить я не решилась. Но мне приглянулся этот высокий и симпатичный смуглый брюнет. Его белую рубашку с тонкими лиловыми прожилками, напоминавшими пробитые перфорацией строчки, дополнял строгий черный костюм. Правда, он обошелся без галстука. Мой взгляд невольно застыл на его кадыке. Тот так резко выделялся, что, казалось, может прорезать кожу его горла. Мне вдруг представилось, как этот кадык прорезает его шею, порождая фонтанирующую струю крови. Тряхнув головой, я постаралась избавиться от этой нездоровой фантазии. Неужели детектив хочет, чтобы я повторила ему сказанное?
– Я