Профессор Влад. София Кульбицкая

насупленным личикам и постно сжатым губкам; тоже не очень-то привлекательный тип. Гораздо больше Гарри интересовали хорошенькие, смешливые, глупенькие наложницы, стайками вьющиеся вокруг редких «мальчиков», – а также надменные, эрудированные, знающие себе цену гетеры, ради обладания которыми стоит попотеть. Случаются, конечно, и рокировки – только за зиму он, Гарри, навёл на курсе ух какого шороху. Уже к Новому Году несколько чопорных жриц, забросив конспекты за мельницу, переквалифицировались в наложницы; иные наложницы выросли до гетер, – а одна чинная матрона ухитрилась проделать полный круг, разойдясь с мужем и став, таким образом, гетерой, потом постепенно опустившись до наложниц – и лишь недавно (видно, от безысходности) пополнив ряды суровых жриц… Ну, а в общем, подытожил брат, рано или поздно сдаются все: такова уж специфика педвуза.

      Я, хоть и посмеивалась над его занимательной социологией, в душе прекрасно понимала, что он попросту отпугивает меня от своей альма-матер – боится, что я каким-то образом помешаю его личной жизни. Но для меня уже стало привычным делом защищать свой выбор: старшие его тоже не слишком-то одобряли – они предпочли бы видеть меня студенткой физтеха (дед Илья: «Да ты только вслушайся, как звучит: «Веточки параболы смотрят вверх!..») Бедняги считали, что я просто-напросто влюблена в Гарри, вот и «волочусь за ним, как хвост» (мама); я не хотела ещё больше расстраивать их, признаваясь, что на самом деле стало для меня решающим: давняя дяди-Осина оговорка, злая, но меткая, выскочившая у него в приступе самоуничижения и гордыни, звучавшая – не ручаюсь за точность! – примерно так: «Лучшие специалисты в нашей области получаются из адаптированных идиотов».

      2

      В компьютере покойного профессора сохранилось несколько фрагментов нашей с ним переписки – они приведены у меня без купюр. Вот, например, очень раннее, яркое и болезненное воспоминание – пиковейший момент моего детства. Однажды, когда я, забившись в тесный уголок между тахтой и батареей, наслаждалась созерцанием нежно-голубого стеклянного чуда, чья-то грубая, жёсткая рука (отцовская? дяди-Осина? нет, скорее мамина!) вдруг попыталась вырвать его у меня – да так неловко, что леска, державшая бусины, лопнула и мои непослушные друзья раскатились по всей комнате. От испуга и возмущения я заревела в голос; увы, к ловле беглецов меня не допустили, что делало обиду ещё более горькой и непоправимой…

      Vlad: Очень хорошо, Юлечка!))) И что же случилось после того, как рассыпались бусы?..;)))

      Юля: Несколько часов спустя, по какому-то наитию забредя в родительскую спальню и взгромоздившись на стул, я обнаружила любимую игрушку на подоконнике: та, усилиями взрослых вновь обретшая целостность, покоилась поверх глубокой поперечной трещины, упиравшейся кончиком в пластмассовое основание старой настольной лампы, чей абажур был давно и безвозвратно утерян, а раздражающе-яркие лучи, пронизывая бусинки, ложились на изжелта-белую