– Спокойной ночи, – провещал невыразительным голосом домовой.
– Ага, – согласилась я и пошла в спальную, чтобы остаток темного времени суток забыться тяжелым сном.
– Послушай, дорогой, твоя жена смотрела ночью обалденный сон, – промурлыкала я, проснувшись к одиннадцати часам утра, так как была суббота.
Муж, упакованный в дорогой синий костюм, стоял возле супружеского ложа с вчерашним ночничком в руке. Поцеловав мою золотую макушку, он рассмеялся:
– Что за обворожительную вещичку ты притащила домой, Алиска? Раритетная лампадка!
Если бы над головой мгновенно разверзся потолок, а оттуда грянул гром, и сверкнула молния, это бы так не поразило
меня. Выходит, весь кошмар, который я в избытке прочувствовала ночью – чистая правда, следовательно, я кому-то что-то должна
Глава 4. Мадим
Неделю Марго ходила, притворяясь обыкновенной домашней кошкой. Целых семь дней я жила в постоянном напряжении: отчего-то с нетерпением ждала Мадима и до колик в животе боялась его появления. Жанне и Сергею о своих необычайных знакомствах я решила не рассказывать, опасаясь их справедливых насмешек. Да и какой нормальный человек поверил бы в существование привидений и домовых? А в улыбающихся черномазых кошек? Разве только ребенок. Но муж, сестра и даже наследники давно вышли из детского возраста, а потому шансов на понимание у меня не было. Время от времени я бегала к Жанке, чтобы помочь ей по хозяйству. А однажды застала ее в ванной: безмозглая сестричка, наслаждаясь ароматной пеной, безмятежно возлежала в горячей воде.
– Что ты делаешь? – испугалась я. – Тебе нельзя париться, дорогая
Мстительно усмехнувшись, вредина резво замотала мокрой непутевой головенкой, стараясь обдать надоедливую советчицу тысячами мельчайших водных частиц.
– Подумаешь, нельзя, – пошевелила пальцами ног купальщица, – я здорова, буду жить долго-долго, а потому переживу тебя.
Оптимизм сестры мне понравился, но паровые процедуры после операции вызвали бурю негативных эмоций. Я бурей ворвалась в ванную и силой вытащила упрямицу из благоухающего кипятка. Она в отчаянии набросилась на меня с кулаками, но потом внезапно успокоилась и, накинув махровый халат, холодно процедила сквозь зубы:
– Тебе никогда, слышишь, никогда не понять меня, так как ты всю свою жизнь прожила в городе, а я в глухой деревушке. Там, в разбитом старом домишке, я мечтала о ванне, наполненной теплой водой, о чистом асфальте вместо грязной жижи под ногами, об отпуске на море, о деньгах, которые у тебя были и которых не было у меня. Почему все хорошее досталось тебе, а мне только плохое? Теперь же, когда у меня есть квартира, ванна, город, «бабки», мне нельзя воспользоваться этими благами!
Ледяной, чужой голосок ее постепенно зашелся в рыданиях. И тогда я рывком схватила несчастную сестричку за плечики и почувствовала, что тоже плачу: о ее невезучей жизни, несбывшихся надеждах,