Агапыч. Сергей Сюрсин

сиденье на одном месте располагали к дремоте. В сторонке стояло ведерко, в котором изредка плескались нечаянно попавшиеся на крючок три чебачка да пара окуней.

      Вокруг не было ни души. Остальные рыбаки уже разошлись, поругивая дурру-рыбу, упорно не желавшую почему-то хватать сегодня наживку. Агапыч, прикинув, что дома его вряд ли примут с распростертыми объятиями при таком-то улове, и что здесь спокойнее, решил остаться. И теперь знойная тишь нарушалась только шуршанием волн в зарослях осоки да редкими всхрапываниями Агапыча. Истома и лень опустились на природу.

      Поплавок, которому, видно, надоело отбивать бока волнами, вдруг нырнул, выскочил и лег на воду. Агапыч, свесив голову набок и мерно сопя, перемен не замечал. Тогда поплавок, оскорбившись в своих лучших чувствах к хозяину, нырнул и уже не появлялся. Леска, до этого спокойно лежащая паутинкой на поверхности, стала проваливаться и исчезать в воде, пока не натянулась струной. Удилище резко дернуло влево, шляпа Агапыча слетела вправо, а сам он, не очнувшись еще толком от сна, жестом профессионального рыбака дернул удочку. Та не поддалась, а наоборот, еще энергичнее заходила в руках.

      – Щука, никак! – радостно завопил Агапыч, борясь с взбесившимся удилищем.

      Наконец, подведя рыбу к берегу, он резким рывком выдернул ее из воды. И тут будто взошло еще одно солнце. Рыба, висевшая на крючке, золотистыми блестками отражала солнечные лучи. Казалось, с неба падают золотые брызги.

      – Вот это да! Золотая! – восхищенно произнес Агапыч, замерев с удочкой в руке и любуясь рыбой. Вернее, рыбкой, так как, несмотря на огромное сопротивление, которое оказывала в воде, на само деле она оказалась рыбешкой средних размеров. Никак не щучьих.