– Одинока ли я? – возразила мисс Флооси. – О, нет! Я счастлива и занята целый день, у меня есть друзья. Мне противно было бы находиться в толпе белых девочек, таких же, как я! Здесь, – продолжала она, – качнув головкой, – я – это я сама! На несколько миль в окружности туземцы хорошо знают «Водяную лилию», – так называют они меня, – и готовы все сделать для меня. А в книжках, которые я читала о маленьких девочках в Англии, ничего нет подобного. Всего они боятся и делают только то, что нравится их учительнице! О, если б меня посадили в клетку – это разбило бы мне сердце! Я свободна теперь, свободна, как воздух!
– Разве вы не любите учиться?
– Я учусь. Отец учит меня латыни, французскому языку и арифметике!
– Вы не боитесь этих дикарей?
– Бояться? О, нет, они не трогают меня. Я думаю, они верят, что я «Нгои» (божество), потому что у меня белая кожа и золотистые волосы. Взгляните! – она сунула свою маленькую ручку за корсаж платья и достала маленький револьвер в виде боченочка. – Я всегда ношу его с собой заряженным, и если кто-нибудь тронет меня, я убью его! Однажды я убила леопарда, который набросился на моего осла. Он перепугал меня, но я выстрелила ему в ухо, и он упал мертвым. Шкура этого леопарда лежит вместо ковра у моей кровати. – Посмотрите теперь сюда! – продолжала она изменившимся голосом, указывая вдаль. – Я сказала вам, что у меня есть друзья, вот один из них!
Я взглянул по тому направлению, куда она показывала и увидал прекрасную гору Кениа. Гора почти всегда скрывалась в тумане, но теперь ее лучезарная вершина сияла издалека, хотя подошва была еще окутана туманом. Вершина, поднимающаяся на 20 000 футов к небу, казалась каким-то видением, висящим между небом и землей. Трудно описать торжественное величие и красоту белой вершины.
Я смотрел на нее вместе с девочкой и чувствовал, что сердце мое усиленно бьется, и великие и чудные мысли озаряют мозг, как лучи солнца искрятся на снегах горы Кениа. Туземцы называют гору «Божием перстом», и это название, кажется мне, говорит о вечном мире и торжественной тишине, царящей там, в этих снегах. Невольно вспомнились мне слова поэта: красота – это радость каждого человека! И я в первый раз понял всю глубину его мысли. Разве не чувствует человек, смотря на величественную, снегом покрытую гору, эту белую гробницу протекших столетий, – свое собственное ничтожество, разве не возвеличит Творец в сердце своем? Да, эта вечная красота радует сердце каждого человека, и я понимаю маленькую Флосси, которая называет гору Кениа своим другом. Даже Умслопогас, старый дикарь, когда я указал ему на снежную вершину, сказал: «человек может смотреть на нее тысячу лет и никогда не наглядеться!» Он придал своеобразный колорит своей поэтической мысли, когда добавил протяжно, словно печально пел, что когда он умрет, то желал бы, чтобы его дух вечно находился на снежно-белой вершине, овеянной дыханием