– А ты кто? Железный Феликс?
– Sulev. Слышал?
– Ну-у-у, – уважительно протянул я, – SULEV. Конечно, слышал. Ты здесь что, механиком устроился?
– Каким, к чертям собачьим, механиком?
– SULEV. Super Ultra Low Emission Vehicle. Навороченные тачки со сверхнизким выбросом вредных веществ. Клёвая разводка для разных жирных бобров. Ты же этим занимался?
– Ты чё в натуре гонишь? У меня на торче бабло столбом стояло. Захомутали. Мокруху три года вкосую штопали. А… – он махнул рукой, – У меня почти десять лет была своя сеть по торговле синтетикой… синтетическими наркотиками. Потом вот арестовали. Пытались повесить на меня убийство одного должника. У него папаша оказался очень большой шишкой. А сейчас, как видишь, пока жду решения суда, каптёркой заведую. Сулев это моё настоящее имя. В Союзе погоняло было Бешенный Француз.
– Меня Дмитрием кличут. Погоняла никогда не было. Ты извини, но я уже привык, что финны как видят, так и читают. Peugeot – Пеугеот, а не Пежо, Renault – Ренaулт, а не Рено. Думал и SULEV погремушка из этой же серии.
– Да, финны они все такие.
– Подожди, а ты сам из каких будешь?
– Чистокровный эстонец.
– Офинаревший? В смысле с финским паспортом?
– Нет, с испанским.
– Прикольная фишка. Эстонский drug dealer с испанским паспортом в финской тюрьме, да ещё и с советским погонялом. И при этом ты выглядишь как вылитый польский дворянин Feliks Dzierżyński. Чудны дела твои, Господи!
– Ты, что поп?
– Да нет, просто оброс сильно. Полтора месяца лаперовался в полицейском СИЗО. Но крестик ношу.
– Тебя на границе взяли?
– Дома.
– Сам из Лаппеенранты?
– Из Ванты.
– Наркотики, спиртное или сигареты?
– Сигареты. Но вообще-то совсем даже не мои.
– Бывает. Ладно, потом поговорим. Тебе бельё нужно?
– И постельное и нательное. Дай сразу пару смен. Хоть от грязи окончательно отмоюсь.
– Зимняя верхатура нужна?
– А что можешь дать?
– Перчатки, шапочка, свитер, куртка. Кроссовки не бери, они местные. Ноги испортишь. Да и перчатки остались все дырявые.
– Давай всё, что можно носить. А не знаешь, где здесь разрешено стирать?
– Грязное бельё складываешь в пакет, разборчиво пишешь фамилию или номер и свою камеру. Потом либо сам сюда приносишь, если охрана разрешит, либо с оказией передаёшь. Имя моё запомнил?
– Запомнил. Сулев. Су-Лев, Лев реактивный, Jet Lion, почти Jet Li. Теперь точно не забуду.
– Что-то ты заговариваешься. Не назови потом как-нибудь МИГлев или ЯКлев. Осерчаю, – он подмигнул, – Не дай повода навесить на меня реальное обвинение. А то будет у моего лепилы счастье. Мокруха за чернуху. Ваша русская шутка юмора, – он грустно вздохнул, – Знаешь, а я после Горбачёва почти всю русскую тюремную музыку напрочь позабыл.
– Да нет, шутка почти удалась. Наши журнашлюги-три-пера её бы уж точно оценили.