Я красивый, большой, но один…
Не полюбит никто трубача…
Не вальсировать мне на балу
Нежный девичий стан не обнять…
Я стою за оркестром в углу
Слезы капают… Вам не понять..
Там лорнеты, духи, веера…
Кес ке се, же ву при и мадам…
Смех, веселье, вино до утра…
Их кареты свезут по домам…
У меня – варикоз на ногах
И давлений в левой груди…
И в подвале живу, в двух шагах
От собрания.
Бедно.
Один.
Месье, же не манж па…
Я родился почти под Парижем —
(Он за Брянским дощатым углом).
Тут дороги немного пожиже,
И прононс – с характерным слоХГо'м.
Я родился почти что французом,
В смысле русский совсем я не знал.
Я лежал на весах голопузый
И «месье же не манж па» кричал!
Ну не так, разве в этом ли дело?
Просто кушать хотел всё острей.
И вопил в новый мир ошалело —
Дайте сиську тугую скорей!
Владимир Лисеенко
…
Я родился как многие – где-то.
Где над дверью табличка Роддом.
Я лежал на весах неодетый,
Этот мир принимая с трудом.
Обладая бессвязностью речи,
Но желая еды и любви,
Я орал перепонки калеча
Окружающим: будьте людьми!
По-французски орал, по-немецки,
По-английски, по-польски орал,
Понимая их все не по-детски,
Только русского не понимал.
Много лет пролетело напрасно —
Так освоить его и не смог
В совершенстве… Почти ежечасно
Ошибаюсь. Печальный итог…
Но тогда все закончилось сладко.
Вспоминаю, как твердый сосок,
Окруженный упругостью гладкой,
Тонкий мой оборвал голосок.
С той поры в подсознании живо:
Счастье это большая кровать
И она, с пышной грудью красивой,
По звонку, приносящая жрать.
Извив
Луна холодными рогами
Вспорола тучу надо мной,
Когда я, странствуя снегами,
Скрипел крахмально тишиной!
Ночь побледнев, упала тенью
И поплелась за мною вслед,
На пару с лёгкою метелью…
Я шёл, усталый от побед
И женской ласки потаённой,
Туда, где клейкая листва,
И к той, с которою, влюбленный,
Познал секреты естества!
Блуждал извивами дороги,
Спешил, порой срываясь в бег…
А сзади виделись итоги —
Мой каждый шаг, мой каждый грех…
Владимир Лисеенко
…
За мною шли ватагой шумной
Мой каждый шаг и каждый грех.
Полярной долгой ночью лунной
Я собирал с собою всех,
Кто стать свидетелем случайным
Любовных мог моих побед
И этим,