Он невольно прислушался к мерному перестуку колес: так-так, так-так, так-так. Они словно отсчитывали время. Затем его внимание привлекли голоса внизу. Вернее, голос. Общение попутчиков вряд ли можно было назвать разговором. Внучка, похоже, вообще не принимала в нем участия. Что до ее бабушки, а этот неприятный скрипучий старческий голос, по-видимому, принадлежал ей, то она лишь изредка вставляла короткую реплику в монолог полноватой женщины (больше в купе никого не было).
– Далеко, – проскрипела старуха.
– До Южно-Сахалинска самолетом, – как бы подтверждая дальность поездки, наверное, уже не в первый раз объяснила женщина, – а дальше еще три часа вертолетом. В рабочий поселок. Сроднилась я с этим маршрутом. Почти каждый год туда езжу из Таганрога к сестре на могилу.
Старуха в ответ что-то невнятно хмыкнула. Может быть, просто вздохнула.
– Завез, – вновь подхватил женский голос, – Степан. Приехал к нам на море отдыхать. Познакомился с сестрой и увез. На этот самый Сахалин. Воистину край земли. Крайнее некуда. Ничем не доберешься, не доедешь. Кроме самолета. Мать, когда провожала, плакала. Точно навсегда прощалась.
– Так и вышло, – резюмировала старуха.
– В конечном счете – да, – согласилась женщина. – Первое время они, конечно, приезжали. Не каждый год, но все же. А потом он погиб. Степан. И так как-то по-глупому. Поехал зимой с другом на рыбалку и замерз. Буран был. Заблудились они. Нашли через неделю. Я тогда Любке говорила: «Приезжай, возвращайся. Чего там одной сидеть».
– Как же, у могилы, – снова скрипнула старуха.
– Вроде того, – с усилием, как будто реплика собеседницы была ей неприятна, но желание выговориться все же заставило ее продолжить, произнесла женщина. – А мы все звали ее – мама и мы с мужем. Почти убедили. Она уже совсем засобиралась. Но не пришлось.
– Рак? – как будто даже с удовлетворением предположила старуха.
– Нет, сердце, – вздохнула женщина. – Инфаркт, наверное. Точно так никто и не определил. Какие там врачи – в поселке. Мы даже на похоронах не побывали. Не доехать туда быстро. Так что теперь у нас там две могилки. У Степана родственников никаких. Там, на Сахалине, я имею в виду. Мать у него где-то в Тамбовской области, в деревне. Да разве старушка оттуда поедет через всю страну. А я вот езжу к сестре. Пока здоровье есть и финансы позволяют. Почти каждый год. В порядок могилки привести…
– Проведать, – поддакнула старуха.
– Проведать, – согласилась женщина. – За тридевять земель. И кто бы мог подумать, что наша Любушка… – голос женщины дрогнул, – упокоится в такой дали. Кто бы мог такое предположить.
– Это жизнь, – заметила старуха.
– И смерть, – всхлипнула ее собеседница. – Десять лет прошло. Никак не могу с этим смириться. Принять это.