Гигантские корни, локусы-гиганты, выползающие из-под земли, сотрясают землю мощными ударами. Сплетаясь, они преграждают нам пути к отходу: вьют непролазные стены с бушующими малышами-локусами и накрывают нас корневым куполом. Отступать больше некуда. Бороться нет сил. Моё сломанное кеноа выпало из руки и упало рядом, утонув в мягкой траве. Сюда рухнул и я, пытаясь выжать последние силы, чтобы встать. Тело ноет от невыносимых ран, руки дрожат не в состоянии опереться о землю. Едва приподнявшись, я увидел остаток несъёденной корнями равнины, застланной телами кавианок, изувеченные малышами и разорванные гигантами. Оставшиеся в живых сёстры продолжают бороться, некоторые потеряли надежду и просто ждали своей участи. Я подполз к кавианке, которую успел спасти из этих корней, её дыхание остановилось, свет жизни погас. Сильная воительница ослабила хватку, и её кеноа оказалось в траве. Ещё одна сестра отдала жизнь, пытаясь остановить проклятые локусы. Ждите меня, сёстры, мне тоже недолго осталось.
Тонкие длинные корни ловко проскальзывали между телами погибших сестёр и подбирались ко мне. Взлететь не могу, обломанные крылья жгут ужасной болью, не могу и ползти, все руки изорваны в лоскуты после встречи с гигантами. Это конец. Он наступил так, как мы и предполагали, и ничего не можем с этим сделать. Слишком поздно вселять надежды на какое-то будущее, оно потеряло смысл, после всего что увидел – погибших кавианок, которых я защищал до последнего, и не смог. Корни-малыши обвили мои руки и ноги, а подползшие гиганты окружили со всех сторон. Последние лучи солнечного света исчезли за корневым плотным потолком. Мой неистовый крик стал последним отголоском кавианской цивилизации.
…меня пробудила холодная дрожь. Я открыл глаза, быстро сгоняя с себя остатки сна. Это… были страшные воспоминания, или как называют люди – ночной кошмар. Не помню, чтобы во время сна меня посещали подобные видения прошлого, и радости в этом очень мало. На душе теперь тревога, все мои старые раны начинают ныть. Не без боли я вспоминаю те времена, когда мы бились с локусами и моменты, когда мы были почти истреблены. Невольно на глазах накатилось несколько слезинок, от страшной печали за всех кого не удалось спасти. Мы тогда ещё не знали, что само спасение было очень близко.
Всё! Всё позади. Надо изгнать этих призраков кошмара, так редко заставляющих меня вспомнить недобрые времена. Я думаю, смотрю строго перед собой, в прозрачную матовую поверхность окна, сильно затемняющее восходящее солнце, поднимающееся над горизонтом бескрайнего человеческого города Тарион-21. Резко подорвавшись с места, я осмотрел своё жилище, наполненное густым мраком. Только небольшой островок света остаётся перед окном, и моя тень, ползущая по полу во мрак. Размытый отсвет оставлял силуэт моей треугольной головы и выступающих за мною крыльев. Я сделал ими взмах, чтобы пробудить мышцы спины и восстановиться после сложной медитации.
Жаркие солнечные лучи не могут пройти через матовую поверхность, и наполнить светом мою мрачную комнату. Я не привык просыпаться раньше положенного времени, в обычной ситуации моё пробуждение совпадает с автоматическим подъёмом матового экрана на панорамном окне. Но медитация уже нарушена, спать остаток времени не вижу смысла. Я открыл экран сам, нажав на кнопку на стене под ним. Комната заполняется утренним светом, он взбодрит меня, купание в свету дарует наслаждение и ощущение покоя, теплота дополнит гармонию тишины. Экран поднимается, открывая вид необъятного города и восходящего над ним солнца, ослепившего меня на несколько секунд. Я отвернулся, радуясь исчезнувшей темноте скрывающей моё жилище.
Надо размяться, тем более после такой неприятной медитации. Лёгкая зарядка пробудила мышцы, несколько взмахов крыльями размяли спину, для окончательного пробуждения мне требуется водная процедура. Моя комната является, как это называют люди, спальней, и прямо отсюда есть вход в душ. Люблю эту чудо-комнату, здесь с потолка идут непрерывные струи воды. Но система душа опять сбоит, и температура настроенной мною воды поднялась с 10 градусов на 30. Мне такого обжигающего купания не надо. Я надеялся, что после купания у меня получится успокоиться, но даже после душа никак не соберусь с мыслями. Остатки глубоких размышлений так и терзают меня – это осадок от нелёгкой медитации, и он никак не исчезает, даже во время простых действий, выполняемых мною каждое утро: искупаться, одеться, посмотреться в зеркало в свои уставшие зелёные глаза. На некоторое время я вообще застыл, словно все мои усилия сосредоточены на размышлении о своём здоровье, сильно пошатнувшееся из-за неудачного сна. И с этими мыслями я только и делаю, что бегаю глазами по зеркалу,