Работа моя на сегодня заключается в том, чтобы смотреть за Акулиной, потому что ей дали альбом, краски, карандаши и кисточки. Краски психи иногда едят, а какими опасными становятся в их руках кисточки и карандаши – обычный человек, который далек от всего этого, даже не подозревает.
Акулина краску не ест, альбом не рвет, воду не выливает и не выпивает, а карандаши и кисточки пока не представляют никакой опасности в её руках, они просто – карандаши и кисточки. Если честно, это самая спокойная старушка из всех, которые попадали сюда. Хотя стоит вспомнить, с какими криками она звала то ли Любу, то ли Люду – обе оказались ее дочерями – одна давно погибла, вторая привезла сюда. Люда сослалась на занятость, работу и семью. Свою мать, Акулину, она семьей уже не считала и просто-напросто избавилась от нее, отдав нам.
Такие случаи часты, на самом деле, и если честно, то насмотревшись – мне не хочется детей, они – эгоистичные твари, которые бросят тебя, как только ты сойдешь с ума, от тебя не будет никакой выгоды, а если еще и стены измажешь собственным говном…
– Посмотри, Софа, – мои мысли перебивает Акулина, кстати, у нее аккуратная прическа, сделанная мной, и выглядит эта бабуля вполне приятно, даже не знаю, за что её сюда отдала родная дочь. Когда она увидела меня сегодня – почему-то расплылась в улыбке, сразу сказала, что я люблю свою собаку. Это было немного удивительно, но белая шерсть от Фимки, которая была почти на всей моей одежде, многое объясняла – бабушка наблюдательная. Оставалось только улыбнуться ей в ответ и согласиться.
Сейчас Акулина показывает мне свой рисунок. Можно сказать, что она талантлива, по местным меркам. Диковинный цветок, красного цвета. Не знаю, на что он похож, возможно, на лилию или нарцисс, что-то подобное мне где-то доводилось видеть. Акулина сидела над этим рисунком около часа и нарисовано действительно прекрасно: каждый штрих, каждая деталь – всё прорисовано, цветок кажется выдавленным и почти настоящим.
– Как он называется? – моя работа санитарки на полставки позволяет мне вот так запросто разговаривать с пациентами, поэтому Акулина не становится исключением.
– Он рос раньше на земле, но после первой войны его не стало, он был уничтожен, – она говорит это как бы между делом. Мне не совсем ясно, после какой именно войны было уничтожено это растение, но понятно, что его название Акулина мне не выдаст.
– Понятно, – коротко заключаю я, теряя весь свой интерес.
– Было три войны, – видимо, она решила продолжить и поэтому откладывает рисунок на стол. – Атомная, ядерная и водородная. Земля сгорала и тонула много тысяч лет назад. – Чего я только не слышала за этот год работы: кто-то пережил полёт в космос, кто-то – несколько полётов, некоторые бывали на разных планетах, с одними разговаривал Бог, вторые дружили с Сатаной – и все они теперь здесь. Ситуация с Акулиной ничем не отличается от всех остальных,