Джессика могла лишь молча слушать Лето. Было такое впечатление, что он слышал каждое слово, произнесенное на эмоциональных встречах с доверенными Сестрами из Общины. Она полностью доверилась его словам и теперь была склонна думать, что суждения Лето в отношении Алии были справедливыми.
– Теперь ты видишь, бабушка, что мне пришлось принять нелегкое решение, – сказал он. – Следую ли я мистике Атрейдесов? Живу ли я для выполнения своих задач… и умру ли я ради них? Или мне надо выбрать иной путь – путь, который позволит мне прожить тысячу лет?
От этих слов Джессика непроизвольно отпрянула назад. Эти столь непринужденно сказанные слова коснулись предмета, который Община Сестер сделала практически немыслимым. Многие Преподобные Матери могли выбрать этот путь… и даже пытались это сделать. Манипуляции с биохимией организма были доступны всем посвященным в Общину, но если это сделает один человек, то и другие захотят попробовать. Такому накоплению женщин, не имеющих возраста, нельзя было бы положить предел. Сестры точно знали, что это путь к самоуничтожению, ибо все остальные смертные ополчатся против них. Нет, этот выход был немыслим.
– Мне не нравится ход твоих мыслей, – сказала она.
– Ты не понимаешь моих мыслей, – ответил Лето. – Гани и я… – он снова покачал головой. – У Алии было в руках это оружие, но она его отбросила.
– Ты в этом уверен? Я уже послала в Общину отчет о том, что Алия практикует немыслимое. Посмотри на нее! Она нисколько не постарела с тех пор, как я в последний раз…
– Ах, это! – движением руки Лето отмел прочь упоминание о телесном равновесии Бене Гессерит. – Я говорю о другом – о том совершенстве, которое выходит далеко за пределы, достижимые обычным человеком.
Джессика хранила молчание, пораженная той легкостью, с которой внук уничтожал ее маскировку. Он точно знал, что такое сообщение – это смертный приговор Алие, и не важно, какие он при этом произносит слова, – важно, что он хочет сделать то же самое. Понимает ли он всю опасность и вредоносность своих слов?
– Ты должен объясниться, – выдавила из себя Джессика.
– Каким образом? – спросил он. – Если ты не поймешь, что Время – это совсем не то, чем оно кажется, то мне не стоит даже начинать приступать к объяснению. Мой отец подозревал это. Он стоял на краю понимания, но не удержался и пал. Теперь настала наша с Гани очередь.
– Я настаиваю на объяснении, – произнесла Джессика и нащупала в складках накидки отравленную иглу. Это был гом джаббар, смертельный настолько, что легкий укол вызывал практически мгновенную смерть. Меня предупреждали, что, возможно, придется им воспользоваться, подумала она. От этой мысли рука ее задрожала, и Джессика была очень благодарна за то, что одежда скрыла эту дрожь от глаз Лето.
– Ну хорошо, – со вздохом сказал внук. – Во-первых, что касается Времени: нет никакой разницы между тысячью лет и одним годом, между сотней тысяч лет и одним мгновением. Нет