Из приведённого выше высказывания Эйнштейна также следует, что ему оставалось сделать буквально полшага, чтобы связать не только гравитацию и пространство, а всю материю и пространство в единое смысловое целое. Он этого не сделал. Жаль. Из дальнейшего станет ясно, что именно эта мысль и легла в основу нового мировоззрения.
Теперь ещё раз процитирую Эйнштейна: «Если мы пожелаем избежать слишком специальных предположений, мы можем высказать одно соображение: сила, действующая между двумя данными частицами, зависит только от расстояния между ними, подобно силам тяготения. Это предположение кажется довольно простым. Можно было бы представить гораздо более сложные силы, например зависящие не только от расстояния, но и от скоростей обеих частиц (подчёркнуто мной, – С.С.)» [4]. До вывода о логичности введения в физику представлений о влиянии относительного движения тел (пусть не прямого, а опосредованного волновыми явлениями) на величину центральных сил электромагнитного взаимодействия между ними здесь уже даже не полшага. Фактически Эйнштейн сделал этот вывод (или согласился с выводом Леопольда Инфельда, так как они писали это вместе, во второй половине тридцатых годов двадцатого века, хотя, судя по построению фраз, указанное написал сам Эйнштейн). Но, вместо того, чтобы развить эту мысль (которая, судя по всему, появилась уже значительно позже создания СТО и ОТО), Альберт Эйнштейн остался на прежних позициях (что критическая для вещества скорость света объясняется безграничным ростом массы при относительном движении тел).
Примечание. Правда, Эйнштейн ввёл зависимость от движения одновременно массы, длины и времени, что, вследствие установленной вторым законом Ньютона связи силы именно с этими параметрами, позволило в ряде случаев приблизительно скомпенсировать неучтённое влияние движения собственно на силу. Этим, на мой взгляд, и объясняются определённые успехи теории относительности в части теоретического обоснования и предсказания реальных явлений природы. Опять напрашивается сравнение с геоцентрической системой Птолемея, также обеспечивавшей возможность объяснять и предсказывать результаты наблюдений. В последней, вместо одной орбиты планеты использовалось представление о сразу двух круговых, взаимосвязанных орбитах