– Шути давай, – вклинился отец. – Завтра ляпнет кому-нибудь, будешь потом храмовникам объяснять, кто и в честь кого назван.
– Понимаешь, Норман, – осознал свою ошибку Храм, – мое имя из другого языка, и означает оно «отчаянный», а название здания на площади просто звучит так же.
Уже шесть десятин как я вернулся от лекарей академии. Дома оказалось значительно веселее. Хотя академию я плохо помнил. Запомнил только, что там все строгие.
Зато дома раздолье, все добры ко мне. Дядя Лекам, друг отца, который жил вместе с нами, конечно, заставлял учиться, но всего пару частей в день. Я уже много знал. Как говорить. Кто такие боги. Как считать. Что в мере – сто ударов сердца, в части – сто мер, в сутках – двадцать частей, а день и ночь можно еще делить на четверти. В сезоне десять десятин и два дня, а сезонов четыре, и из них состоит круг солнца. Город, рядом с которым находилась академия, назывался Еканул, а страна – Исвария или Исварское королевство, и еще много-много чего другого.
А в остальное время я помогал отцу в лавке или дяде Лекаму варить эликсиры, а то вообще пропадал в конюшне с Барсом. В Барса, белоснежного жеребца, я был влюблен. Таскал ему морковь, выпрошенную, а после того как стал получать отказы, и наглым образом стибренную у Арофьи, нашей кухарки, прачки и уборщицы по совместительству. Мне было в радость не только мыть коня, но даже убирать каждый вечер на конюшне. Данную почетную обязанность с радостью сложил с себя отец.
А сегодня вернулся дядя Храм! Он уезжал сопровождать купеческий обоз. И все бы ничего, но дядя Храм был орком! Настоящим орком с зелено-коричневой кожей и клыками. А орков я никогда не видел, а может, и видел, но не помнил. Отец сказал, что после болезни я могу чего-то не помнить. Мало того что дядя Храм был орком, он был орком в доспехе и с огромным мечом. И я крутился вокруг него вот уже больше части, задирая голову, чтобы рассмотреть клыки. Я и сам не маленького роста, почти четыре локтя (дядя Лекам замерял), но в дяде Храме, казалось, было все пять.
– Знаешь, Ровный, я начинаю скучать по тому времени, когда он молчал, – пророкотал орк, хмуро глядя на Нормана. – А может, мне его съесть?
У меня, видимо, расширились глаза, потому что дядя Лекам с отцом прыснули от смеха.
– Так, малец, я дарю тебе вот этот нож и сегодня тебя не вижу и не слышу. – Храм отцепил со своего пояса обоюдоострый кинжал в ножнах и протянул мне.
То, что для орка было ножом, мне больше подходило как меч. Я с усилием наполовину вынул нож из ножен и рванул за дом, потом приостановился:
– Спасибо, дядя Храм!
– Норман, с ножом со двора ни-ни. – Отец строго посмотрел на меня.
– Почему?
– Тебя только отпусти, зарежешь еще кого.
– Ну, пап.
– Нет, я сказал! Кто вчера устроил драку с базарными мальчишками?
– А чего они меня орочьим прихвостнем и придурком обзывали? А откуда ты про драку знаешь?
– Ты на лицо свое посмотри, под глазами сине.
– Ла-а-дно.
Над