Но после первой чарки, видя реакцию моего организма, больше не настаивал. Мне стало безумно хорошо.
Апогеем торжества оказался подарок, я не знаю, чья это была идея, но под восторженные крики всех присутствующих: «Харра! Харра! Харра!» – отец вывел во двор черного как смоль жеребца.
Благородный наклон головы, рост под четыре локтя в холке, тонкие ноги – он был великолепен. Отец не стал произносить долгих речей:
– Пусть Аравин будет тебе боевым другом!
Сказать, что утро было тяжелым, значит ничего не сказать. Несмотря на мизерное количество выпитого, мне было плохо. При этом тренировки никто не отменял.
– Настоящий орк не знает похмелья.
Думаю не надо сообщать, кому принадлежат эти слова.
Но это оказалось не единственным испытанием. Во второй четверти дня раздался истошный крик Нейлы:
– Алехар!
Знаю, что нехорошо так думать, но он мне сразу не понравился, и я оказался прав. После не скажу что сухого, но сдержанного приветствия всем обитателям нашего дома (исключением оказалась Нейла, которая, как мне показалось, вечность висела на нем) брат подошел ко мне.
– Привет, Норман, я для тебя кое-что привез. – При этом Алехар помахал перед моим носом леденцом в форме дракона.
А потом тихонько, елейным голосом, так, чтобы никто не слышал, добавил:
– Надеюсь, он унесет тебя.
– Мелковат он для меня, но все равно спасибо, вижу, что от души.
В глазах Алехара за несколько ударов сердца я прочитал целую гамму чувств: удивление, досаду, злобу, растерянность. Я молча развернулся и ушел в дом, где с омерзением выкинул подарок в помойное ведро, а ведь я ждал его – брат!
Вечер был скомкан. Нейла крутилась вокруг Алехара. Какое-то время отец о чем-то беседовал в столовой с братом. Причем беседа шла явно на повышенных тонах. Немного развеяла мое настроение тренировка на мечах с Храмом, в течение которой я озлобленно сражался, представляя на месте Храма Алехара. В конце концов орк остановил тренировку:
– Орк должен сраживаться и биться без чувств, на голом разуме и расчете, а ты делаешь много ошибок, – развернулся и ушел, разозлив меня еще больше.
Я направился в конюшню чистить Аравина и Барса, в глубине души злясь на Нейлу – как можно быть такой слепой и не видеть лицемера? Ночью мои переживания с трудом поглотил сон.
– Что, опять баронство клянчит?
– Да.
Рамос и Лекам стояли на крыльце. Небо второй день хмурилось, предвещая дождь.
– Да отдай ты его ему.
– Обойдется. Если приму титул, Норману тоже придется служить в случае войны. А между графствами войны, сам знаешь, что ни круг, то стычка.
– Да кто ж его, больного-то…
Тут Лекам замолчал, поняв, что сказал ерунду.
– То-то же. Они титулы раздают, а потом за счет права службы дворянина подготовленных воинов получают. Да и нечего в этом дворянском гадюшнике