Рыцари с мечом в руке и священники с пером в руке сделали почти всю историю раннего Средневековья. Но эти два счастливых сословия вместе едва составляли сороковую часть населения. К ним принадлежал лишь один человек из каждых сорока. Пора немного поговорить о тех тридцати девяти, которым повезло меньше.
В 1000 г. подавляющее большинство французских крестьян были крепостными. Они не имели права уйти с земли, на которой жили, из них выжимали все силы принудительным трудом и личными налогами, вступить в брак они могли только с согласия сеньора, а для того, чтобы передать свое маленькое хозяйство и личные вещи в наследство своим детям, были обязаны уплатить большой налог – тоже сеньору. Их даже можно было покупать и продавать, но только вместе с землей, к которой они были прикреплены навечно. Если они убегали, их могли разыскивать как «бесхозных людей», и господин мог требовать их себе, как беглых рабов. Однако были и свободные крестьяне, которых становилось все больше. Положение средневековых крепостных отличались от полного рабства тем, что они были прикреплены к земле и хотя не владели, но фактически пользовались маленьким крестьянским хозяйством. В Средние века было и небольшое число подлинных рабов, но их было так мало, что они не играли заметной роли в жизни общества.
Эти люди могли по своей воле вступать в брак, менять место жительства и передавать свое имущество. Но по положению в обществе они были не намного выше крепостных. Они не имели действенной защиты от жестокости и произвола своих господ, которые могли брать со «свободных» такие же налоги, как с «крепостных», и обращаться с ними почти так же грубо.
И дворяне, и служители церкви учили вилланов[47] (другое название крестьян) добровольно покоряться судьбе, поддерживать высшие классы общества своим трудом, благодарить Небо, если к ним проявляют хоть немного справедливости, и смиренно терпеть, если господин бьет их плетью или обращается с ними немного хуже, чем со своими собаками и скотом[48] (такое бывало очень часто). Если говорить правду, вилланы, вероятно, были больше похожи на зверей, чем на людей. Свои дни они проводили в изнурительной работе, возделывая поля очень грубыми лопатами и мотыгами. Их дома были лачугами из дерева и высушенных на солнце кирпичей под крышами из соломы или тростника. Пища у них всегда была скудная. А уж об их уме, манерах и чистоплотности незачем и говорить. В хижине среднего крестьянина грязные полуголые дети возились друг с другом на земляном полу рядом с поросятами и домашней птицей. «Как Бог и святые могут любить таких существ?» – спрашивали себя дворяне. Между ними и крестьянами, несомненно, была огромная пропасть.
Городов в начале Средневековья было мало, и они не имели большого значения. Почти все крестьяне тогда жили в жалких хижинах, в поместье какого-нибудь феодала. Сельское хозяйство было крайне примитивным, засушливый или сырой год означал голод и нищету на большой территории. Сохранились жуткие рассказы о людоедстве в голодное время и о том,