Но вопрос этот не был решен и никогда даже не было предположения, чтобы мы могли достигнуть согласия Китая на проведение дороги по северной Манджурии.
Но так как все сооружение великого Сибирского пути, т. е. соединение Владивостока с Европейской Россиею, еще по завету Императора Александра III-го, было поручено мне, то из государственных деятелей единственно кто занимался этим вопросом – был я. Так как я более всех остальных, так сказать, играл роль в этом деле, то и дело это я наиболее изучил и знал.
В то время, в сущности говоря, было очень мало лиц, которые знали бы вообще: что такое Китай, имели бы ясное представление о географическом положении Китая, Кореи, Японии, о соотношении всех этих стран; вообще в отношении Китая наше общество и даже высшие государственные деятели были полные невежды.
Только что назначенный министром иностранных дел князь Лобанов-Ростовский тоже не имел никакого понятия о делах Дальнего Востока. Если бы его в то время спросить: что такое Манджурия? Где Мукден? где Гирин? – то его знания оказались бы знаниями гимназиста второго класса. Впрочем, это надо сказать не про одного Лобанова-Ростовского, а про большинство государственных деятелей.
Князь Лобанов-Ростовский, как я уже прежде говорил, был человек очень образованный, он знал все, что касается Запада, Дальний же Восток его никогда не интересовал и он ничего о нем не знал.
Не успел он получить пост министра, как война между Японией и Китаем кончилась известным Симоносекским соглашением.
Соглашение это представлялось мне в высокой степени неблагоприятным для России, ибо Япония получала территорию на Китайском материке, и благодаря этому приблизилась к нам в том смысле, что наши приморские владения, Приморский край прежде отделялся от Японии морем, а теперь Япония переходила уже на материк и завязывала интересы на материке, на том самом материке, где были и наши весьма существенные интересы, а потому являлся вопрос: как же поступить?
В то время вопросами Дальнего Востока занимался исключительно я. Государь Император желал вообще распространить влияние России на Дальний Восток и увлекался этой идеей именно потому, что в первый раз он вышел, так сказать, на свободу поездкою на Дальний Восток. Но, конечно, в то время у него никакой определенной программы не сложилось; было лишь только стихийное желание двинуться на Дальний Восток и завладеть тамошними странами. Поэтому мне в то время пришлось всесторонне обдумать: как же надлежит поступить по поводу заключенного договора между Японией и Китаем, по которому к Японии переходил весь Ляодунский