– Я лишь исполнил свой долг пастыря душ, – спокойно ответил священник. – За это не требуется благодарности. К вам же, граф, я пришел по другому делу.
Быть может, по вашему мнению, я не имею права касаться того, чего хочу коснуться, но я должен воспользоваться вашим случайным пребыванием здесь и прошу разрешения переговорить с вами.
– Повторяю, я вполне к вашим услугам, отец Валентин. Если разговор должен быть секретным, то мой сын сейчас же…
– Нет, пусть молодой граф остается, – поспешил ответить отец Валентин. – Все равно ему известно обстоятельство, которое привело меня сюда. Дело касается питомца лесника Вольфрама.
Он остановился, словно ожидая ответа, но его не последовало. Граф сидел с невозмутимым лицом, тогда как Альбрехт вдруг проявил живое внимание. Но так как и он тоже ничего не сказал, священник был вынужден продолжать.
– Соблаговолите вспомнить, граф, что это от меня вы получили просьбу принять участие в мальчике!
– Да, и я счел выполнение просьбы неотложным. Вольфрам взял по моему приказанию ребенка, и я ведь известил вас об этом.
– Совершенно верно. Хотя я и предпочел бы видеть мальчика в других руках, но решающий голос принадлежал вам. Ну, а теперь мальчик вырос и не может долее жить в подобной обстановке. К тому же я убежден, что это ни в коем случае не входит в ваши планы.
– А почему бы и нет? – холодно спросил Штейнрюк. – Я считаю Вольфрама очень надежным человеком и имел достаточно оснований выбрать именно его. Или вы можете сказать что-нибудь дурное о нем?
– Нет, в своем роде он честный человек, но груб и одичал в одиночестве. Со времени смерти жены Вольфрам почти не соприкасается с людьми, и у него в доме не лучше, чем у простого мужика. Это – едва ли подходящая обстановка для подрастающего мальчика и уж никак не подходящая для внука графа Штейнрюка.
Альбрехт, стоявший за стулом отца, сделал движение, а старый граф мрачно сдвинул брови и резко ответил:
– У меня только один внук, а именно сын графа Альбрехта, и я попрошу ваше высокопреподобие иметь это в виду, когда речь идет об указанном обстоятельстве!
Кроткие глаза священника строго и серьезно уставились на говорящего.
– Простите, ваше сиятельство, но законный сын вашей дочери имеет полное право называться так.
– Может быть. Но как внук он для меня не существует, потому что брак моей дочери никогда не существовал для всех моих.
– И все-таки вы удовлетворили мою просьбу, когда Михаил…
– Михаил? – переспросил граф, выказывая крайнее изумление.
– Так зовут мальчика. Вы этого не знали?
– Нет. Ведь я вообще не видел ребенка, когда он был передан Вольфраму на воспитание.
– О воспитании не может быть и речи, когда говоришь о