Можно опять сделать здесь возражение: но аффекты, по-видимому, тоже историчны. Да, но только по-разному. Эмоции меняются по содержанию в ходе истории, а аффекты – по условиям, их вызывающим. Или изменяются исторически вторично вследствие того, что на них «наплавляются» исторически изменчивые эмоции.
Я, излагая очень кратко, все же должен отметить и еще одну особенность. Эмоции тоже образуют эмоциональные следы, но это следы особого рода. Это не те аффективные комплексы, о которых я говорил раньше. Это постэмоциональные состояния. Это продолжающиеся эмоциональные сигналы после того, как собственно эмоциональная ситуация, эмоциогенная, вернее, ситуация отошла во времени. Нужно сказать, что эти постситуационные эмоции описывались издавна в психологии и представляли собой загадочный подкласс эмоциональных явлений, чаще всего совершенно отделявшийся от собственно эмоциональных явлений. Это настроения. Вот эти легкие, относительно хронические, то есть длящиеся во времени, эмоциональные состояния действительно на первый взгляд кажутся образующими особый подкласс. И они кажутся образующими особый подкласс потому, что представление об эмоции по типу аффекта, по общей схеме, без дифференциации функций, действительно выделяет эти состояния как непохожие, заставляет специально искать их детерминацию, отличную от детерминации эмоциональных явлений, и это впечатление усугубляется вследствие того, что не рассматривается обычно отношение эмоций к сознанию.
Вместе с тем то, что мы называем настроениями, вот эти своеобразные хронические эмоциональные состояния, – это своеобразная хроническая сигнализация. А вы знаете, что сигнализируют все аффективные состояния? Это соотношение между, так сказать, субъективным долженствованием и реальными условиями, реальными событиями, реальными действиями. Попросту говоря, это всегда отношение мотивов к их осуществлению, то есть выполнению, реализации этого побуждения, этого мотива, или возможности такой реализации.
Дело в том, что в этой регуляции, в этой функции, в этой своей природе настроению принадлежит чрезвычайно большая роль. И если бы меня спросили, как соотнести регулирующую роль в этом отношении эмоций и тех своеобразных эмоциональных процессов или явлений, которые мы называем настроениями, то я бы очень затруднился поставить на первое место эмоции и куда-то отодвинуть настроения по их значению. Настроения представляют собой субъективные сигналы неадекватности деятельности ее мотивам и, следовательно, сигналы необходимости