– Из Москвы?.. Вот оказия!.. А молодая?
– Бутон-с…
– Хе!.. Хе!.. Красивая?
Помощник весело фыркает.
– Глаза, как звери, Ардальон Николаич… Ротик цветок. На всякого потрафит.
– Ну… ну… Расписал-то как! Подумаешь, Марлинский… Зови в кабинет!
Дверь Маленькой комнаты отворяется, и входит молодая женщина. Пестрая в клетку широкая тальма с длинной пелериной не скрывает грации этой фигуры. Она среднего роста, но кажется высокой. Из модной шляпы-кибитки с высокой тульей и широкими лентами, завязанными под подбородком в пышный бант, глядят удлиненные темные глаза. Лицо матовое, неправильное, но необыкновенно выразительное. Сейчас оно полно грусти. Смущение придает ему неотразимую прелесть женственности.
Крякнув от удовольствия, антрепренер взбивает седые кудри. С низким поклоном он подвигает посетительнице единственное в комнате ободранное кресло.
– Что прикажете?
– Вот письмо от артистки Репиной.
– От кого?? – переспрашивает антрепренер и берет толстый конверт.
В письме знаменитая артистка рекомендует ему свою ученицу, Надежду Васильевну Неронову, и просит дать ей дебют.
– Это вы… Неронова?
– Я…
– Что она такое тут пишет? Вы в Театральной школе кончили?
– Нет… Я нигде не кончила. Я училась у самой Репиной. Все роли с нею прошла…
Антрепренер с отвисшей нижней губой глядит то на письмо, то на просительницу. Потом треплет себя за волосы.
– Тэ-экс… Дебют-то мы вам дадим, ангел мой… Как отказать Репиной? Нельзя отказать… Только труппа-то у меня уже набрана в полном составе. Почему вы так поздно?
– Дедушка был болен. Я не могла его оставить.
– Вот видите, дедушка помешал… А на дворе сентябрь. Разгар сезона… А вы что же? В водевиле хотите себя попробовать? Голос у вас есть?
– Нет… я… я… у меня… трагический репертуар… Для первого дебюта хотела бы сыграть Офелию из трагедии Гамлет…
Артист отодвигается со стулом, который трещит под его тяжестью. Вопросы так и дрожат на его толстых губах комика. Но он тактично сдерживается…
– Что ж, ангел мой!.. Валяйте Офелию… А на второй дебют что прикажете?
– Дездемону из трагедии Отелло. А на третий – Луизу Миллер из драмы Шиллера Коварство и любовь, – доканчивает Неронова, мучительно краснея от насмешливой улыбки толстяка.
– Тэ-экс… Стало быть, трагический репертуар?.. А мы им, по правде сказать, не баловались тут. С прошлого года, как провалились с Гамлетом, не тревожили Шекспира в его гробу… Уж это на вашей совести грех будет, сударыня… Что делать! – с комической важностью он низко кланяется. – Отпишите вашей покровительнице… Как звать вас прикажете?..
– Надежда Васильевна…
– Так вот-с, Надежда Васильевна, отпишите вашей покровительнице,