Но князь возненавидел дедушку с первого мгновения.
– Смешно и обидно за тебя, Nadine!.. Первая трагическая актриса… И вдруг боится необразованного старика…
Руки ее, застегивавшие лиф, замирают на мгновение. Она бросает князю скорбный, глубокий взгляд. Что-то с болью уходит из ее души. Точно свежая рана загорелась в ней. Ему лень встать. Он хочет позвонить лакея, чтобы отпер парадную дверь.
Она вдруг наклоняется над ним, гневно хватает за руку.
– Не смей никого звать!.. Сам вставай… Сам… Слышишь?.. Вот твой халат… Иди!.. Запирай за мной. Я ухожу…
Он идет за нею со свечой в руке. Как хороша она была сейчас! Вся новая какая-то, с этим гневным взглядом, с этим властным голосом…
– А ты не боишься, Надя?.. Еще совсем ночь… Подожди немного. Я провожу тебя…
– Нет, нет… Пока не проснулся народ… Если нас встретят вместе… Прощай, Андрюша… Бог с тобой!..
Ни жива, ни мертва стучится она через полчаса под окном своей кухни. Но Поля молода и спит крепко.
Вдруг дверь распахивается. Надежда Васильевна чуть не падает. Перед нею дедушка. В его руке свеча. Запахнувшись в халатик, в туфлях на босу ногу, он смотрит ей в глаза.
– Дедушка! – виновато, жалобно хочет крикнуть она. Но нету слов.
Он жует губами, словно шепчет что-то. Печален и строг взгляд его запавших глаз.
С мольбой она протягивает ему руки. Но, точно не видя этого жеста, он поворачивается и идет в свою горенку.
Как слепая, спотыкаясь, возвращается Надежда Васильевна в свою комнату. Настя спит, раскрыв рот. И это мерное дыхание девочки, невинной и далекой от жизни и ее соблазнов, больно отдается в душе артистки. «Я грязная… подлая… низкая…» – говорит она себе, сидя одетая в постели.
Вдруг глухой кашель деда доносится к ней через запертые двери.
Она падает лицом в подушки. Он все понял. Он не простит…
Ни слова не спросил у нее дедушка… Точно ей все приснилось в ту ночь. И с внешней стороны жизнь идет все тем же порядком. Утром чай с семьей. Потом подготовка роли. Затем репетиция. В четыре обед. А вечером спектакль. Она играет почти каждый день. И надо выступать все в новых ролях, в комедиях, даже в водевилях, потому что только ее имя на афише обеспечивает полный сбор.
Но в душе Надежды Васильевны разлад. Она всегда чувствует немой упрек в глазах деда. Без благодарности и ласки принимает он ее уход и заботы. Смотрит куда-то поверх головы ее. Словно отгородился стеклянной стеной. Тут он. Да не достать… И это так мучительно, что спроси он у нее что-нибудь, скажи хоть словечко, – она кинулась бы ему в ноги и призналась бы во всем… Она не умеет и не хочет лгать.
Но порыв раскаяния проходит. И она думает, что так лучше. Как она признается ему? Где найдет слова?
Сильно угнетает ее также слабость дедушки. Сначала она объясняла это усталостью после дороги. Но старик тает и сохнет на ее глазах. Его желудок ничего не варит.