Учитель физкультуры преподавал по совместительству черчение и демонстрировал остроумие: «Есть скрипач Ойстрах, а ты – чертежник Ойужас». Рукоприкладствовал и в наказание гонял нас на четвереньках вокруг физкультурного зала. Пели хором «Артиллеристы, Сталин дал приказ…». Но все же чему-то учились…
Вера Николаевна Загорянская с сыном Владимиром Павловичем Велиховым
В эти годы я интересовался путешествиями и историей. Выработал привычку стараться знать урок лучше учителя, что не так трудно, если дома есть хорошие книги, а они были. Кроме того, этому способствовало еще одно обстоятельство. У тети Веры с детских времен была хорошая подруга Рика, которая вышла замуж за итальянского профессионального дипломата Петроню Кварони. В 1944 году, после свержения Муссолини, его направили в Москву в качестве посла. Летом мы снимали дачу в поселке Кратово, куда они приезжали к нам с детьми. Мы много гуляли, и дядя Петроня рассказывал мне древнюю историю: очень красочно и профессионально. У него были зубы на пружинках, и он любил ими играть: оттянет и отпустит, демонстрируя чудеса западной техники. Он же снабжал меня итальянскими оловянными солдатиками. Я прочел историю военного искусства, включая походы Наполеона. Под его влиянием начал читать Плутарха. На почве солдатиков и военных игр я подружился с соседским мальчиком Сережей Щербаковым, жившим в Москве в «Доме на набережной», о котором я узнал в те времена. Мы поддерживаем отношения до сих пор, сейчас Сережа Щербаков – академик-биолог.
Дома моей обязанностью было опекать Вовку. Как только он выскакивал утром на улицу, то бежал к бузине и ел ее горстями. Тетя Вера говорила мне: «Пойди, посмотри, что делает Вовка, и скажи ему, чтобы он этого не делал». Такую целеустремленную зловредность я наблюдал только у Якова Борисовича – обезьяны, которая жила у нас несколько лет в семье. Но это потом.
В шестом и седьмом классах мой интерес сместился в сторону физики. Отец принес мне книгу Джеймса Джинса «Вселенная вокруг нас», изданную в СССР в 1932 году. В этой книге простым языком описано все единое мироздание – от атомного ядра до звезд, галактик и Вселенной в целом. Я пристрастился к физическому кабинету, и у меня в классе появились друзья – Димка Вайнцвайг и Гога Попко. Оба остались друзьями на всю жизнь. В те времена Вайнцвайг обладал потрясающим талантом экспериментатора. Уже потом он сменил эксперимент на теорию. Мы ходили в кружки и в физкабинет. Учительница физики была старая дама с юга России, ее на всю жизнь поразила ременная передача на заводике в ее родном местечке. Она всегда рассказывала нам именно про ременную передачу. У нее в шкафах стояли всякие приборы, но она не знала, что это за приборы и как ими пользоваться. Мы с Димкой пытались приспособить их в дело, а она грудью защищала их от нас. А вот Гогин отец, будучи инженером, собирал дома телевизор! Политически он был настроен весьма радикально, в то время как родители Димы работали в каком-то академическом институте, имели коминтерновское прошлое и свято верили в преимущества социализма. По этому поводу у меня с ними